Изменить размер шрифта - +
А учитывая события последнего времени — значительно более ценный. Единственное, что могу пообещать, — при культурном поведении вашего питомца я постараюсь воздержаться от ликвидации. При очень культурном поведении. Все ясно? — Николаич смотрит очень внимательно.

— Так точно. Ясно.

 

Думать о том, как жить дальше, лучше в приятной компании. Залезаю к Вовке. Ильяс все так же степной каменюкой сидит наверху. Степная каменюка с биноклем.

Внутри тепло. Мне суют вскрытую банку тушенки и чью-то ложку в сале. Ложку возвращаю. Своя есть. Тушенка явно с кучей сои, но жрать хочется как из пушки. Не до привередничанья.

Вовка тем временем разобрал трофейные автоматы. Ну разобрал — сильно сказано, отделил оба гранатомета да глушители снял. Гранатометы лежат как причудливые толстоствольные пистолеты с вывернутой в обратную сторону рукоятью.

Залезший в БТР замерзший Ильяс поспевает как раз в тот момент, когда Вовка задумывается, вертя в руках глушители.

— Что, по-прежнему не понимаешь, как ежи сношаются? — ехидничает сменившийся с НП снайпер.

— Не, глушаки разные, что-то не въеду в тему.

— А чего странного? Этот — ПБС-4, последняя, можно сказать, разработка.

— А этот?

Ильяс свысока смотрит на приятеля и, выждав достаточную паузу, мудро отвечает:

— А этот — не ПБС-4. Непонятно?

— Да иди ты!

Мне самому интересно становится, и я влезаю в разговор:

— Серьезно, Ильяс, в чем разница-то?

— Да просто все. ПБС-4 — вот этот, который позволяет стрелять любым патроном. А другой заточен только под УС.

— Ах, вот оно что! Когда в меня из него стреляли — грохоту было!

— Тут вообще какая-то лажа. Одна «ксюха» — реально «Канарейка», видишь, и накладка на прикладе резиновая, и кусочек кожи на клепках. А эта — просто с глушаком, а гранатомет присобачен кустарно. Дерибас, короче. Гранат в трофеях не оказалось?

— Нет, только патроны.

— Жаль. Всегда хотел из такого бахнуть.

 

Рации начинают пищать одновременно у троих. У командира БТР тоже что-то пилюкает. Вызов одинаковый — к нам подошли остатки бронегруппы. Выкатываемся на холод. Знобит.

В расположение вкатилась пара «маталыг» и БТР-70. Но это сразу не понять — броня буквально облеплена людьми, железа не видно. Кронштадтские, обеспечив кольцо оцепления, сгружают замерзших людей.

Подбегаю к Николаичу. Рядом с ним несколько человек, часть уже знакома — тот же сапер, летеха. Но есть и новые — мешковато одетый пожилой мужик во флотской фуражке и городском камуфляже. Полагаю, что это наш штаб в полном составе.

Мужик в фуражке как раз и спрашивает меня с места в лоб:

— Прибыло больше ста беженцев из лагеря на заводе. Ваши действия?

— Оповестить медслужбу на берегу и отправлять беженцев туда незамедлительно. Потом на учебный корабль. Прямо сейчас.

— А оказать им помощь здесь и сейчас? Лениво? Руки марать неохота?

— Их поить надо горячим, согреть, одежду обгаженную заменить на сухую, помыть опять же. Здесь у меня такой возможности нет. Только зря приморозим дополнительно.

— А так часть из них не доедет!

— Ослабевших отвезем под присмотром. Но если их сгрузим тут — потеряем больше.

— А сразу на боевой корабль — по-твоему, лучше? Черт знает, кто может в этой толпе оказаться!

— Отфильтровать тех, кто три дня не ел, не пил, от тех, кто примазался, — не вопрос.

— Для матросов первого года службы — еще какой вопрос.

Быстрый переход