Бриджит углядела вблизи лавчонку – настоящую пещеру Аладдина, полную дешевых безделушек.

– Дедушка, я хочу в магазин, – объявила она.

– Завтра, – отмахнулся Димитрий. – Сходишь с кем-нибудь из женщин.

– Я хочу сейчас. – Ей удалось сделать так, что ее нижняя губа задрожала. – Я могу и одна сходить. Магазин совсем рядом. Посмотри. Видишь? – указала она.

– Хорошо, только быстро.

– Но дедушка, у меня нет денег.

Димитрий полез в карман своей спортивной рубашки, но, как у большинства очень богатых людей, у него не оказалось при себе наличных.

– Возьми, детка, – пробасил Дженкинс Уайлдер, доставая целый ворох стодолларовых бумажек. – Сколько тебе надо для счастья? Две? Три?

Она схватила триста.

– Слишком много, – проворчал Димитрий.

– Но я куплю подарки, дедушка, – терпеливо объяснила Бриджит и умчалась прочь.

Димитрий кивком приказал одному из охранников следовать за ней.

Дженкинс Уайлдер откинулся на спинку стула и осклабился:

– Ну и телки здесь ходят, – заметил он. – Будь я неженат, я бы повеселился.

– Француженки требуют слишком много внимания к себе, – отозвался Сауд, задумчиво поглядывая вокруг маслянистыми глазками. – И обычно оказывается, что они не стоили потраченных усилий.

– Согласен, – поддержал его Димитрий. – Самые чувственные женщины в мире – англичанки.

– Послушай, ты ведь только что женился на американской девчонке, – напомнил Дженкинс.

«Он прав, – подумал Димитрий. – И Лаки, конечно, необычайно красива». Но все же она не Франческа, а он по-прежнему питал горячую страсть к мадам Ферн, страсть, которая не остывала с годами.

Он начинал думать, что напрасно пригласил ее в круиз.

Теперь, когда они с Лаки поженились, стало невозможно уединяться с Франческой. Раньше, когда приходилось считаться только с Горацием, проблем не возникало. Гораций никогда не осмелился бы вмешаться.

В глубине души Димитрий надеялся, что Лаки скоро надоест здесь и она улетит обратно в Нью-Йорк.

Он предпочел бы, чтобы их отношения строились на менее постоянной основе. Но, конечно, он должен был жениться на ней из-за Роберто. Он не мог позволить, чтобы его сын жил без той защиты, которую дает имя Станислопулос.

– Я также пришел к выводу, – продолжал Сауд Омар, – что английские женщины в самом деле самые эротичные, если только вам удастся преодолеть их природную сдержанность. – Он растянул до бесконечности слово «преодолеть», глядя глазками-маслинками на подрагивающие груди двух молоденьких девушек, что прошли мимо в вязаных топах и миниатюрных трусиках.

– А я ни разу не трахал островитянку, – поведал Дженкинс Уайлдер. – В пятьдесят первом наша часть стояла под Лондоном, но я до поноса боялся подхватить трипперок!

Ленни принял душ, надел шорты «Левис» и выцветшую хлопчатобумажную рубаху. Олимпия лежала на кровати и жаловалась.

Она жаловалась на отца, что он ее не встретил.

Она жаловалась на Алису.

Она жаловалась на капитана Пратта.

– Сколько лет я уже прошу папу избавиться от него. У него такие противные маленькие глазенки.

Она жаловалась на жену капитана Пратта.

– Готовит она просто отвратительно. Как ты думаешь, почему я отказалась от ленча?

– Ну хватит, – сказал Ленни, пытаясь не обращать внимания на ее дурное расположение духа. – Расслабься. Мы, по-моему, отдыхать сюда приехали. Давай сходим в город, погуляем.