Патриция кивнула.

– О, милая моя! – Он крепко прижал жену к себе и уткнулся в ее блестящие каштановые волосы. – Если бы я только знал о твоей беде, то спас бы тебя, чего бы мне это ни стоило. Ты уже тогда была для меня единственной и самой желанной.

Патриция не понимала, спит она или бодрствует. Слова Раймонда ласкали слух, согревали душу, расплавляли скопившийся в ее сердце лед.

– Я полюбил тебя в тот день, когда мы познакомились, Патриция, – продолжал он. – И с тех пор моя душа была постоянно полна только тобой. Я чувствовал себя преступником, негодяем – ведь мечтал о жене собственного брата, но ничего не мог с собой поделать.

Патриция с недоумением посмотрела ему в глаза.

– Ты полюбил меня?

– Да, милая, да! – горячо ответил Раймонд. – Я пытался убедить себя в том, что просто хочу тебя, но в глубине души всегда знал, что это не так. – В его глазах отразилась мольба. – Я понимаю, что ты не в состоянии ответить сейчас на мои чувства, ведь я причинил тебе слишком много боли: оскорблял тебя, унижал, запугивал угрозами… Обещаю, что ничего подобного больше не повторится. – Он выдержал паузу. – Только не оставляй меня, пожалуйста!..

Патриция тихо рассмеялась.

– Какой ты, оказывается, глупый!

Раймонд с отчаянием сжал пальцы в кулаки.

– Ты считаешь, что не сможешь меня простить? – пробормотал он убитым голосом. – О, милая… Я не представляю, как буду жить без тебя и наших малышей…

Патриция поспешно прижалась к нему.

– Назвав тебя глупым, я имела в виду совсем не то, о чем ты подумал, – попыталась уточнить она. – Разве ты не понял, что я тоже люблю тебя? В противном случае ни за что не под пустила бы к себе после всего, что пережила с Малькольмом.

Раймонд долго рассматривал ее лицо, будто только что увидел его впервые.

– Ты святая, Патриция! Настоящий ангел.

Она удовлетворенно рассмеялась.

– Никакой я не ангел.

Раймонд нежно поцеловал ее в лоб.

– Знаешь, когда погибли Малькольм и Лилиана… – Его голос стих, и Патриция тяжело вздохнула.

– Представляю, как ты страдал, – пробормотала она с искренним сочувствием.

Раймонд покачал головой.

– Я страдал не так сильно, как должен был. И, признаюсь честно, больше убивался по ребенку, нежели по Лилиане. Уже через двадцать четыре часа после происшествия все мои мысли вновь вернулись к тебе. Я твердо решил, что со временем ты станешь моей. Признаюсь честно, был период, когда мне безумно хотелось отомстить и за Малькольма, и за Лилиану, и за себя…

– … поэтому и пытался вначале добиться моего согласия на наш брак, запугивая меня всякой ерундой? – спросила Патриция шутливо-сердитым тоном.

Раймонд уткнулся носом в ее щеку.

– Ты когда-нибудь простишь меня? Сможешь доверять мне, зная, каким отвратительным мужем я был для Лилианы?

– Не наговаривай на себя, ты был вовсе не отвратительным мужем, – поспешила утешить его Патриция. – Если бы Малькольм погиб, а Лилиана осталась жива, ты продолжал бы хранить ей верность и никогда не дал бедняжке понять, что любишь другую женщину. Я хорошо знаю тебя, Раймонд. Ты относишься к той категории людей, которые придерживаются твердых жизненных принципов.

После этих слов он поцеловал ее страстно и ненасытно.

Она перевела дыхание, улыбнулась и протяжно произнесла:

– Тебе не в чем себя упрекать, мой дорогой!

Лицо Раймонда напряглось.

– Нет, есть в чем, – возразил он.