Она поднялась и присела на корточки так, чтобы мое лицо оказалось у ней между бедер – очевидно, она привыкла к этой позе. Сначала я чуть тронул большие губы, потом вставил два пальца, – но она почти не реагировала, по-видимому, у нее все зависело от клитора. Я сильно нажал языком на упругий бугорок; она задышала глубже. Я знал, что делать дальше; это обещало истинное наслаждение. У нее был пряный, мускусный вкус, чуть приглушенный морской солью; ее большие груди тихо покачивались над моим лицом. Я стал быстрее двигать языком, как вдруг почувствовал, что ее тело напряглось. Она приподнялась. Я повернул голову: в нескольких метрах от нас стоял Руди, печальный и пузатый.

– Come! – весело крикнула Барбара. – Come with us![16]

Он покачал головой, пробормотав что-то вроде: «Нет, это не то…», и грузно уселся на песок. Секунду Барбара колебалась, потом снова раздвинула колени так, чтобы ее щелка оказалась над моим лицом. Я положил руки на ее ягодицы и стал лизать ее со всевозрастающим пылом; в какой-то момент я закрыл глаза, чтобы лучше ощутить вкус. Чуть погодя я почувствовал, что маленький ротик Пэм смыкается вокруг кончика моего члена. А солнце по-прежнему припекало; это было божественно. У Пэм была своя, особая манера сосать, она почти не шевелила губами, а водила языком вокруг головки, то очень быстро, то упоительно замедляя это движение.

Наслаждение, которое испытывала Барбара, становилось все сильнее, ее стоны – все громче. В момент оргазма она судорожно выгнулась и издала протяжный вопль. Я открыл глаза: с откинутой назад головой, с развившимися волосами, с торчащими к небу грудями она была волнующе прекрасна, словно древняя богиня. А Пэм продолжала ласкать меня ртом, и я чувствовал, что тоже вот-вот кончу.

– Пэм, хватит… – взмолился я.

– Ты не хочешь кончить сейчас?

Барбара улеглась на спину, она размеренно, глубоко дышала. «Ну, давай…» – сказал я наконец Пэм. Она знаком велела мне придвинуться к Барбаре и положила руку на мой член, затем обменялась с подругой несколькими фразами по-немецки. «Барбара говорит, что для мужчины ты лижешь очень хорошо…», – перевела она, прежде чем обхватить другой рукой мою мошонку. Я глухо застонал. Она поднесла мой член к груди Барбары и начала быстро и энергично массировать его, сомкнув пальцы вокруг основания головки. Барбара взглянула на меня и улыбнулась; в момент, когда она стиснула с боков свои груди, чтобы сделать заметнее их округлость, я разрядился прямо на нее. Я был словно в трансе, перед глазами все плыло; как сквозь туман я увидел, что Пэм размазывает сперму по грудям Барбары. Я разлегся на песке, совсем обессиленный; туман перед глазами становился все плотнее. Пэм стала слизывать сперму с грудей подруги. В этом было что-то неизъяснимо трогательное; у меня на глазах выступили слезы. Так, в слезах, я и заснул, обняв Барбару за талию.

Пэм трясла меня за плечо, чтобы разбудить. Я открыл глаза. Над морем садилось солнце. «Пора возвращаться, – сказала она. – Пора возвращаться, мистер француз». Я машинально оделся, чувствуя блаженную расслабленность. «Какой чудесный вечер…» – тихо сказал я, направляясь к машине. Она кивнула. «Мы можем купить презервативы, – добавил я. – В Плайя-Бланка есть аптека».

– Ну, если тебе это доставит удовольствие… – ласково ответила она.

Руди и Барбара ждали нас у машины. Пэм села впереди. В сумерках ржаво-красный цвет равнины приобретал теплый оттенок, близкий к оранжевому. Несколько километров мы проехали в полном молчании, потом Пэм сказала Руди:

– Надеюсь, мы вас не шокировали, там, на пляже?

– Да что вы, мадемуазель. – Он грустно улыбнулся. – Просто я немного… Немного… Вы должны простить меня, – вдруг сказал он.