— Потому что всё просто ужасно! — прорыдала она.

Курран удивлённо моргнул. Слезы, которые, казалось бы, давным-давно должны были иссякнуть, снова заструились по лицу Эди.

— Ох, — произнёс он, затем, не спрашивая разрешения, подхватил её на руки и отнёс к одному из двух виниловых кресел, стоящих в приёмной. Джим сел, устроив Эди у себя на коленях. К своему большому разочарованию, она не сумела выдавить ни одной возмущенной реплики, а просто сдалась, наслаждаясь силой и теплотой его объятий. Джим положил подбородок на макушку Эди и начал легонько массировать её плечи и спину.

— Расскажи мне.

Дыхание Куррана шевелило волосы у неё на виске. Эдит даже не пыталась сдержаться:

— Я вернулась домой после пикника, и меня вырвало. Потом на работе мне пришлось прятаться от тебя, всю неделю я не могла сосредоточиться ни на чём другом, в итоге мои подчинённые собрали совещание, чтобы спросить, — на этих словах она всхлипнула, — что случилось! А я не знала, что им ответить! Я вздрагивала от любого телефонного звонка, потому что боялась, что это ты, и у меня не хватало духа поднять трубку. Чтобы хоть как-то справиться со стрессом, я так усердно крутила педали велосипеда, что теперь у меня мозоль на попе.

Она почувствовала, как волосы на лбу слегка всколыхнулись от выдоха Джима, он, наверное, смеялся, но Эди было наплевать. Признания лились из неё неудержимым потоком:

— А сегодня утром я пришла в приют и обнаружила, что Изи-Пикси умерла, я собиралась связаться с тобой, хоть и не хотелось, но я правда собиралась, а тут ты сам позвонил и сказал, что Хлоя пропала. Я так испугалась. А потом она нашлась, но я думала, что ты очень зол, и стала нести чепуху про телесные наказания. И, конечно же, ты в курсе, что Хлоя больна, но я никак не могла закрыть рот, потому что мне надо было удостовериться, что ты знаешь, ведь… ведь я люблю её и… Ой!

Она спрятала лицо на плече Джима.

Некоторое время он молча гладил её по волосам, а затем хрипло и сдержанно произнёс:

— И меня? Меня ты тоже любишь?

Эди резко подняла голову и наткнулась на взгляд ярко-голубых глаз, полных неподдельного волнения.

— Да, — сказала Эди, поражённая неосведомленностью Джима. — Да, конечно, люблю.

Он прижал её к себе посильнее.

— Тогда почему ты не отвечала на мои звонки?

Он не знал? Мелисса не сообщила ему всё то, что поведала своей знакомой на вечеринке?

— Потому что не хотела прощаться.

— Прощаться, — невыразительно повторил Джим. — Почему? Ты говоришь, что любишь меня, но, видимо, случилось что-то такое, из-за чего ты стала меня избегать. Что я сделал не так?

Эдит удивлённо воззрилась на него. Она не раз пыталась угадать его мысли, но и представить не могла, что Джим Курран — великолепный, успешный, добрый, весёлый, спортивный Джим — винит себя в том, что их нелепые отношения закончились. Она покачала головой.

— Ничего. Ты вел себя безупречно.

— Значит дело в моей семье, да?

— Да.

Из его горла вырвался звук, похожий на рык, Джим запустил пятерню в волосы.

— Знаешь, мы вовсе не должны с ними часто встречаться. И не обязательно общаться со всеми скопом, пары-тройки за раз вполне достаточно. Обещаю. Они моя семья, Эди, и я их люблю, но прекрасно понимаю, что такой толпой они любого вымотают.