Петя тоже сделал вид, что ему интересно. Он часто просил Захара перевести, что говорит Пхкр. Ларину пришла в голову хорошая мысль: а что если проверить, знает ли капитан русский язык?

Он-то ведь делал вид, что не знает почти, но… Петя теперь сомневался во всём. Ему казалось, что противники опережают их на пару ходов. И поэтому ухо с ними надо держать востро.

Для того чтобы это проверить, надо было просто заговорить с Захаром о чём-нибудь, что затронуло бы Пхкра. Сначала Петя хотел назвать его одноруким козлом, но вовремя опомнился — Захар всегда говорил, что капитана надо уважать, и лесника бы это не обрадовало.

Тогда Петя решил пойти другим путём. И завести разговор о сокровищах.

— Захар, послушай! — окликнул он лесника.

После того как Захар, отвлёкшись от разглядывания штурвала, повернулся к нему, Петя стал плести ему что-то про свои сны и всё такое. В конце концов он громко и отчётливо сказал:

— Ты знаешь, у меня такое чувство, что там никакого сокровища нет.

Захар тут же бросился утешать его и говорить, что такого не может быть. Но Ларин его не слушал. Резко подняв голову, он поймал испуганный взгляд Пхкра.

Пете показалось, что капитан был чем-то не на шутку раздосадован.

Когда ребят заставили мыть палубу, Соня не отказала себе в удовольствии слегка позлорадствовать. Ведь нету большей радости, чем смотреть на воду или на то, как другие работают.

Но потом она даже пожалела, что её тоже не сделали юнгой. Что ни говори, но скука на корабле была просто смертельной. А когда ты чем-то занят, то скучать намного приятнее — даже если это такое дурацкое занятие, как мытьё полов.

В то время, когда Петя тусовался с Пхкром и Захаром на капитанском мостике, Соня сидела на корме и смотрела на ровную гладь морской воды, нарушаемую корпусом их корабля. Она сидела там очень долго, и, хотя смотреть на воду Соня любила (даже больше, чем на то, как другие люди работают), в этот раз она не получала от этого удовольствия. Ведь кроме воды девочка в последнее время ничего особо не видела.

«И когда мы, наконец, приплывём, — нетерпеливо думала она. — Выбраться бы на этот остров, упасть под баобаб… Интересно, а баобабы там растут? Кажется, да».

Соня вспомнила, что где-то в Петиных бумагах, кажется, было про баобаб написано. Значит, растут. Интересно, высокие они там? Или, может, карликовые?

«Лучше, чтоб были высокие, — подумала девочка. — Ведь карликовые баобабы — это такое уродство! Вообще непонятно что…»

Соня резко обернулась, услышав шаги. Прямо у неё за спиной стоял человек.

Когда их взгляды встретились, он был готов, казалось, сквозь землю провалиться. И тут же испуганно отвёл глаза, застыв как статуя. Пакетик с какими-то сушёными жучками выпал у него из рук и оказался на полу.

Это был один из моряков — кажется, Рпр. Соня старалась запомнить по имени каждого, но иногда их всё равно путала. Судя по всему, он не ожидал увидеть тут Соню и поэтому страшно испугался.

Девочка хотела было ему улыбнуться, но… Улыбка расплылась на её лице как клякса, когда из люка, ведущего на палубу, показалась ещё одна голова.

Страшно ругаясь, Умк (а это был именно он) подскочил к Рпру и схватил его за шиворот. Бедняга отчаянно упирался. Соня застыла в нерешительности, не зная, что делать.

Потом она будет долго укорять себя за то, что тогда не вступилась за Рпра. Но… времени на раздумья у неё было очень мало. Умк обхватил моряка своими железными ручищами, волоком протащил его по палубе, впихнул в люк и отпустил. Соня услышала, как тело Рпра глухо ударилось, зацепившись за трап. Умк тут же исчез вслед за ним.

Соня вскочила — так резко, что раскладной стульчик, на котором она сидела, чуть было не свалился за борт, — и побежала к люку.