Только я снял повязку, чтобы глаз промыть. И на мир им посмотреть. Ну, увидел вытянутую руку. Свою. И как в тумане. Красно‑багровом. И тут же колонну заметил. Что между небом и землей распоркой встала. И прострел от затылка до переносицы получил. Сразу же. И в глазах у меня потемнело. В обоих.

– Малек…

Позвал, когда голос ко мне вернулся. Человеческий. И выть перехотелось.

– Я здесь, господин.

Откуда‑то из‑за спины.

– …рысью к Первоидущему. Скажи, мне римусо  приглючился.

Уже через минуту караванщик был возле меня. И только одно спросил: Откуда?

Ну, показал я ему направление, а дальше не моя забота. Я, как тот петух: прокукарекал, а ты хочешь вставай, хочешь еще сны смотри.

Лучше б мне этот смерч приглючился. Все лечебные процедуры пришлось отложить и поиграть в игру: Обгони ветер.

Двух поалов у нас утащило. А еще четверых камнями побило. Зацепил‑таки римусо хвост каравана. Камни мелкие, зеленые. И острые, как наконечники стрел. Звери ничего, похромают и оклемаются. А вот груз здорово попортило. Воду эти поалы везли.

Это мне Первоидущий потом сказал. Вместе со спасибо за предупреждение.

– Блин, что ж так не везет твоему каравану?!

Спросил я, катая в руке зеленые стекляшки.

– Почему не везет? Мы живы, товар цел. Еще вот товара получили.

Это он о стекляшках. Оказывается, дорогая и редкая штука они. И идти за ними надо аж в Другую Землю. А, я про бури и грозы, чего‑то имел?… Так это нормально! После каждого Прихода они бывают. Такими вот внезапными. А через три‑четыре сезона все в норму придет. Тогда и без Видящего караван можно водить. Первому каравану всегда трудно.

– Так какого тебе дома не сиделось? Чего первым понесло?

– А тебе, Многодобрый?

– Ну, у меня особый случай.

Не говорить же мужику, что я и сам пока не знаю, куда и за каким топаю.

– И у меня особый. Я первым не пойду, кто‑то другой пойдет…

Караванщик замолчал. Только погладил себя по животу. Задумчиво так.

– Ну, конечно. И всю прибыль он сложит в свой пояс.

Моя насмешка для мужика, как гром для глубоководной рыбы.

– Ты Видящий, не я. Что мне тебе объяснять?…

– Ага, видящий я… с одним‑то глазом.

– Прости, Многодобрый, я слышал, что есть среди Видящих те, кто выжигает себе глаз, чтобы лучше видеть.

– Спасибо, это не мой метод! Пусть я лучшим целителем буду, чем лучшим видящим. Я не жадный: из двух зол выберу меньшее.

– Еще раз прости, Многодобрый, но говорят… – караванщик оглянулся, склонился ко мне и зашептал: –… говорят, Многомудрый не выбирает. Это его выбирают.

– Откуда ты узнал?!

Я даже про больной глаз забыл. Но он мне быстро о себе напомнил.

– Что?

– Что я… вот блин… – прижал ладони к лицу, покачался взад‑вперед, будто это могло уменьшить боль. Ну, что я это он. Откуда узнал?

– Я не знал. А ты… ОН??

И отодвигаться мужик начал. Осторожно. Как от спящей змеи. А рожу его перекошенную я и сквозь пальцы разглядел.

– Да пошутил я, Идущий‑первым, пошутил. Ты что, шуток не понимаешь?

– Ну, и шутки у тебя, Многодобрый.

Но мужика, похоже, попустило.