А новый государь не особенно считался с заслугами атабека, не признавал его права на управление войском. Вот почему Иванэ Мхаргрдзели не очень-то было по душе начинать большую войну и предпринимать дальний поход. Он всячески тянул и предполагал начать активные действия тогда, когда упрямый и своевольный царь наконец будет сломлен, признает его права и свыкнется с тем, что надо во всем подчиняться своему воспитателю.

Для того чтобы Георгий убедился в собственном бессилии и убоялся непреодолимых преград, нужно было время. А о создании этих препятствий позаботился сам Мхаргрдзели. Неприметно, но неуклонно и последовательно предстояло ему сломить волю упрямца царя.

Разногласия обнаружились на первом же заседании царского совета дарбази.

Георгий Лаша потребовал исполнения воли матери — перенесения ее праха в Иерусалим.

Атабек похвалил царя за его уважение к памяти царицы, по заявил, что сейчас обстоятельства не благоприятствуют столь дальнему походу.

— Что же нам все-таки мешает? — нетерпеливо прервал его царь.

— Войско не готово к такому трудному переходу, государь, — ответил атабек.

— О войске позабочусь я сам! — отрезал Лаша.

— Забота о войске лежит на амирспасаларе. Царица Тамар изволила возвести меня в этот высокий сан при поддержке и согласии дарбази, твердо проговорил Мхаргрдзели.

— Я царь и глава над всеми визирями, мне и ведать делами страны и войска.

— Хоть ты и царь, но не превзошел еще великой Тамар, милостиво снисходившей к намерениям нашим. Ты еще молод, государь, и для блага страны и твоего собственного тебе лучше обратить слух свой к советам тех, кто опытен в управлении государством.

— Не бывать тому, чтобы Багратиды склонялись перед своими слугами и отстранялись от государственных дел. Я сам призван исполнить волю моей матери, государыни всея Грузии и величайшей из царей! — запальчиво выкрикнул Лаша.

Атабек понял, что Георгий не собирается поступаться своими правами и удовлетворяться положением некоторых восточных правителей, которые три дня в неделю занимались раздачей даров и пребывали в блаженстве и отдохновении, другие три дня проводили в пирах и утехах и только по воскресеньям вершили дела государственные.

Георгий, уже с юных лет обнаруживший честолюбие и стремление к власти, не изменился, вступив на престол. Безмерно избалованный родителями, он готов был умереть, но добиться исполнения малейшего желания своего.

Атабеку стало ясно, что царь постарается ограничить его власть и прежде всего, очевидно, захочет взять в свои руки управление войском, а после доберется и до остального.

Могущественный вельможа, Мхаргрдзели обладал достаточными средствами для борьбы с кем угодно и даже с самим царем, но сейчас выступление против Георгия он считал преждевременным.

Сама причина разногласий с государем — отказ исполнить завещание царицы Тамар — могла скомпрометировать атабека в глазах народа и войска, тогда как Лаша выглядел бы любящим сыном, свято чтящим заветы матери. Вот почему Мхаргрдзели постарался убедить царя и дарбази отказаться от намеченного похода в Иерусалим.

Крестовый поход европейского рыцарства на Восток к этому времени закончился почти полной неудачей, и мусульманский мир располагал достаточными силами, чтобы выставить против грузин многочисленное, закаленное в боях войско. А в тылу у грузин находились враждебно настроенный владетель византийской Азии Ласкарь и султан Рума. Следовало также опасаться нападения со стороны Адарбадагана и Ирана.

Мхаргрдзели говорил, что теперь главное — закрепить за собой присоединенные территории, приобщить их население к христианству, укрепить рубежи страны, расположить в завоеванных городах хорошо вооруженные дружины.