— Нет, дядя Лухуми! Я правду тебе говорю. Две недели назад он у меня пропал. День и ночь ищу с тех пор, оборвался весь, изголодался. Дней десять тому, как сказали мне, что видели его в Алвани. Я и туда подался, да попусту. Он вот где оказался! Выходит, моего жеребца кахетинский эристави царю подарил.

— Замолчи! — Лухуми прикрыл своей широкой ладонью рот Каруме.

— Помоги мне, дядя Лухуми, рабом твоим стану…

— Как же я могу помочь тебе… — с сочувствием произнес Мигриаули.

— О, ты можешь! Ты все можешь! — воскликнул ободренный Карума и бросился в ноги царскому телохранителю. — Допусти меня до царя, я все ему расскажу, упрошу его… Он сжалится надо мной… — не унимался Карума.

— К царю тебя допустить не могу. — Лухуми старался высвободить ноги из цепких рук Карумы. — Надо что-нибудь другое придумать… Вставай, вставай же!

Карума поднялся и с надеждой взглянул на своего земляка.

— Вот что… Ты здесь больше не показывайся, ступай назад и дожидайся меня завтра на Алазани. Я постараюсь что-нибудь сделать, — нерешительно закончил Лухуми.

Карума собрался было уходить, но остановился и, переминаясь с ноги на ногу, спросил с тревогой:

— А коня мне отдадут? Отберут его у греческого царя?

Лухуми не знал, что ответить. В самом деле, как вернуть коня? Лаша скорее полцарства отдаст, чем возьмет обратно подарок.

— Знаешь… Может, так сделаем: ты вроде и не видел меня, я вскочу на моего каракового и был таков! — зашептал Карума.

— Выбрось это из головы!

— Почему, дядя Лухуми?

— Да убьют тебя на месте, вот и все! Вместе с конем твоим!

— Пускай убивают! — горячился Карума. — У всех людей есть на свете кто-нибудь, у меня одного никого нет, кроме этого коня. Без него мне не жить…

— Нет, это не дело! Ты ступай, а я что-нибудь придумаю… — в растерянности бормотал Лухуми, не очень представляя себе, как он может помочь Каруме.

Еще раз поглядел Карума на своего коня, беспечно похрустывающего овсом, и ласково окликнул его.

Конь насторожился, прислушался к знакомому зову, повел глазами и громко заржал.

— Ступай, говорю тебе, с глаз долой! — прикрикнул обеспокоенный Лухуми, с трудом сдвинув упрямца с места.

— Уйду, бегом побегу отсюда, только помоги мне! — С этими словами Карума Наскидашвили исчез в чаще.

Взволнованный Лухуми принялся вышагивать перед царским шатром. Чем помочь бедняге? У парня — ни кола ни двора. Сироту вырастили односельчане. Кетеван не раз зазывала его к себе: то накормит, то одежонку какую сунет. У самих ничего не было, так она одевала его кое-как, в обноски с него, с Лухуми. Мальчик рос шустрый, сметливый, старательный. В деревне его любили. Кому воды натаскает, кому скотину пасти возьмется. И никто не жалел для него куска хлеба.

Когда Карума подрос, нанялся к приезжему купцу в батраки и уехал.

Пять лет проработал он в Хорнабуджи, и вот, пожалуйте, все заработанные деньги ухлопал на этого коня. Кто надоумил на это бездомного сироту? Купить коня, да еще такого, на которого все заглядываются. Разве убережешь жеребца, достойного царской конюшни! Но, с другой стороны, Карума ведь тоже человек. Он так же, как другие, может привязаться и полюбить. И разве царь и его закон не должны одинаково охранять всех от несправедливости и произвола?

Размышляя таким образом, Лухуми заглянул в шатер. Цари сидели за шахматной доской. Как далеки были они от забот Карумы, от тягостных мыслей Лухуми!

Лаша сделал хитрый ход.