Она вспомнила, как он вытащил ее из воды. Было бы несправедливо отказать ему в ночлеге.

— Хорошо, мы женаты и… что?

Дэвид повернулся к ней. Его глаза блестели.

— Все это ваши мечты, сержант, — сказала она, взглянув на него.

— Похоже, что Агги не вернется раньше, чем послезавтра, и нам остается только надеяться, что журнал будет при ней.

— Вы не рассказали Хэмишу?..

— Я ничего не сказал ему. Миссис Петтигру сочинила какую-то пространную ложь о журнале, будто бы он содержал какие-то секретные сведения и нам позарез нужен этот номер. Она… Почему вы на меня так смотрите? Пожалуйста, скажите, что это не так?

— Я не знаю, — пробормотала она, жуя тост.

— Я требую, чтобы вы рассказали мне абсолютно все, что знаете, и не думайте, что можете что-то утаить от меня.

Потребовалось четыре минуты, чтобы рассказать ему все. Не так уж много.

— Значит, вы должны передать журнал этому мужчине…

— Доктору Себастьяну Джеллико.

— Затем мы доставим его в Лондон, и оттуда его отправят в безопасное место. То есть в Миннесоту или куда-нибудь еще. Так? — спросил Дэвид.

— Да.

— Но где он живет? Карта осталась в машине, то есть на дне разлившейся реки.

Эди откинулась на спинку кровати.

— Я запомнила карту. Она отпечаталась у меня в голове.

— Что?

— Пока вы вели машину и ворчали, что никто не хочет разговаривать с вами, я сидела на заднем сиденье и изучала карту. Я надеялась найти и запомнить пометки в журнале, но не смогла ничего найти.

— Ворчал? — сказал Дэвид, выхватив одно слово. — Если бы вы испытывали такую же боль, как я, то и вы бы ворчали.

— А что случилось с вашей ногой? — спросила Эди, вспомнив, как освобождала крепеж и как целовала Дэвида, чтобы поделиться с ним воздухом.

На какой-то момент их глаза встретились. Дэвид думал о том же, но он нагнулся и приподнял брючину.

— Ваш генерал, этот дьявол, на которого вы работаете, решил, что раненый, путешествующий по Англии, вызовет меньше подозрений, и поэтому прицепил мне вот это.

Эди взглянула на металлическую конструкцию и не смогла удержаться от смеха.

— Не вижу в этом ничего смешного, — сказал Дэвид. — У меня уже ссадина в том месте, где он трется о кожу. Может, вы прекратите смеяться?

— Я думаю, он сделал это, чтобы защитить меня, — сквозь смех произнесла Эди. — Он, как старый султан, думает, что все девушки, которые работают на него, должны оставаться невинными весталками.

Дэвид прекратил хмуриться.

— Да. Он выбирает самых красивых девушек.

— Половина из них идиотки, — сказала Эди. — Я наняла женщину, которая печатала сто слов в минуту, но старый бульдог выгнал ее потому, что она, видите ли, некрасивая. Он сказал: «Бомбы — это ерунда, но некрасивых женщин я не переживу».

Дэвид рассмеялся:

— Это не та, что работает у полковника Осборна?

Эди кивнула:

— Она одна работает так, как три девушки Остина.

— Вы не в счет.

— Я не в счет, — согласилась Эди. — Но я пытаюсь ладить со всеми ними. Однажды я чуть не погибла под рухнувшей крышей, когда одна из девушек прибежала назад за забытой косметикой! Я сказала ей, что порох прекрасно может заменить тени для век, и она мне поверила, представляете?

— Вы шутите?

— Ни капельки. Вы знаете Ленни?..

— Эскобара? Я видел, как он делал пудру из скорлупы. Это не для?..

— Именно.

Смеясь, Дэвид удобнее устроился на кровати.

— Итак, все, что мы можем, — это ждать, когда появится Агги, и надеяться, что журнал у нее.