* * *

О чем ты молишься, старик?

О том, чтоб ночью в полнолуние

меня постигло хоть на миг

любви забытое безумие.

* * *

Нужда и несчастье, тоска и позор —

единственно верные средства,

чтоб мысли и света соткался узор,

оставшись потомку в наследство.

* * *

О том, что подлость заразительна

и через воздух размножается,

известно всем, но утешительно,

что ей не каждый заражается.

* * *

Не знаю вида я красивей,

чем в час, когда взошла луна

в тюремной камере в России

зимой на волю из окна.

* * *

Сижу в тюрьме, играя в прятки

с весной, предательски гнилой,

а дни мелькают, словно пятки

моей везучести былой.

* * *

По счастью, я не муж наук,

а сын того блажного племени,

что слышит цвет и видит звук

и осязает запах времени.

* * *

То ли поздняя ночь, то ли ранний рассвет.

Тишина. Полумрак. Полусон.

Очень ясно, что Бога в реальности нет.

Только в нас. Ибо мы – это Он.

* * *

Вчера я так вошел в экстаз,

ища для брани выражения,

что только старый унитаз

такие знает извержения.

* * *

Как сушат нас число и мера!

Наседка века их снесла.

И только жизнь души и хера

не терпит меры и числа.

* * *

Счастливый сон: средь вин сухих,

с друзьями в прениях бесплодных

за неименьем дел своих

толкую о международных.

* * *

Нас продают и покупают,

всмотреться если – задарма:

то в лести густо искупают,

то за обильные корма.

И мы торгуемся надменно,

давясь то славой, то рублем,

а все, что истинно бесценно,

мы только даром отдаем.

* * *

Чтоб хоть на миг унять свое

любви желание шальное,

мужик посмеет сделать все,

а баба – только остальное.

* * *

Как безумец, я прожил свой день,

я хрипел, мельтешил, заикался;

я спешил обогнать свою тень

и не раз об нее спотыкался.

* * *

Со всеми свой и внешностью как все,

я чувствую, не в силах измениться,

что я чужая спица в колесе,

которое не нужно колеснице.

* * *

Беды и горечи микробы

витают здесь вокруг и рядом;

тюрьма – такой источник злобы,

что всю страну питает ядом.

* * *

Про все, в чем убежден я был заочно,

в тюрьме поет неслышимая скрипка:

все мертвое незыблемо и прочно,

живое – и колеблемо, и зыбко.

* * *

Забавно слушать спор интеллигентов

в прокуренной застольной духоте,

всегда у них идей и аргументов

чуть больше, чем потребно правоте.

* * *

Без удержу нас тянет на огонь,

а там уже, в тюрьме или в больнице,

с любовью снится женская ладонь,

молившая тебя остановиться.

* * *

Как жаль, что из-за гонора и лени

и холода, гордыней подогретого,

мы часто не вставали на колени

и женшину теряли из-за этого.

* * *

Ростки решетчатого семени

кошмарны цепкостью и прочностью,

тюрьма снаружи – дело времени,

тюрьма внутри – страшна бессрочностью.