|
Которая, как ты уже знаешь, сделает все, что поручит ей наша госпожа. — Да, у меня создалось такое впечатление. — И вот она соблазнила мальчика — или позволила ему соблазнить себя. Белль помогла ей разжечь в Бартоломе ardeur — и он был пойман. Она не собиралась превращать его в детском возрасте, хотела дать ему подрасти, но Бартоломе сбросила лошадь. У него был пробит череп, и он умирал. Следующему за ним брату было всего пять, и над ним у Белль Морт власти не было. Ей нужен был Бартоломе, и она велела Мюзетт закончить с ним. — И что он почувствовал, когда очнулся? — Он был счастлив, что жив. — Нет, что он почувствовал, когда узнал, что будет вечно мальчиком, хоть бы и преждевременно созревшим? Жан-Клод вздохнул. — Он был... удручен. По некоторым причинам обращение детей в вампиров запрещено. Мюзетт не обращала Валентину. Белль узнала, что один из ее мастеров — педофил и обращает детей в своих постоянных... спутников. Последние слова он договорил очень тихо. — Боже мой! Мне стало нехорошо, голова закружилась. Я задышала глубоко и медленно. — Он нарушил запрет на обращение детей, и когда Белль Морт узнала, зачем он это делает... она убила его. Убила его с единогласного разрешения Совета. Почти всех детей, которых он обратил, уничтожили. Это были вампиры, запертые в детских телах, и над ними издевались. У них не выдержал разум. — Как же спаслась Валентина? — спросила я. — Она была самой последней, и ее он еще не тронул. Она была ребенком и вампиром, но не была безумной. Белль взяла ее к себе и нашла людей для ухода за ней. Много лет у нее были человеческие няньки. Ее товарищи по играм были человеческими детьми. Я должен сказать, что Белль сделала для нее все, что могла. Очевидно, она винила себя в том, что не поняла сразу, каким чудовищем был Себастьян. — И почему мне кажется, что эта идеальная картина недолго таковой оставалась? — Потому что ты нас слишком хорошо знаешь, ma petite. Валентина попыталась обратить своих товарищей по играм в вампиров, чтобы не быть одной такой. Когда ее нянька это узнала, Валентина перегрызла ей горло. После этого не было ни нянек-людей, ни человеческих детей для игр. — Вот почему у нее нянька-вампир. Он кивнул. — Ей не нужна нянька в традиционном смысле, но ей всегда будет восемь лет, и даже сегодня она не может сама остановить такси, поселиться в отеле без того, чтобы люди вокруг не глазели и не задумывались. Кто-нибудь из самых добрых побуждений позвонит в полицию и сообщит о несчастном брошенном ребенке у него в отеле. — Ей это должно быть ненавистно. — Что именно? — Такое существование. Он пожал плечами: — Не знаю. Я не разговариваю с Валентиной. — Ты ее боишься. — Нет, ma petite, но я при ней нервничаю. Те немногие дети, что прожили века... извращенные создания. По-другому быть не может. — Как она попала в свиту Мюзетт? — Валентина была взята раньше, чем ее тело достаточно выросло для физического удовольствия. Свою энергию она обратила на другие... — он облизал губы, — сферы интереса. Я вздохнула. — Мюзетт — палач у Белль. Тогда Валентина у нее... ассистентка? Он кивнул, откинул голову на подголовник кресла и закрыл глаза. — Она оказалась очень способной ученицей. |
