— Я прислушаюсь к вашему совету, отец, но сердце мое разобьется, если Лодовико будет сражаться, а я — сидеть сложа руки!

Чего еще Изабелла могла ожидать от отца, который поддержал французское вторжение в родной для его жены Неаполь, когда тело ее еще не остыло?

— Изабелла, как ты думаешь, почему я дожил до преклонных лет? Если хочешь прожить с мое, прислушайся: в этих делах сердце тебе не помощник. Чувства должны отступать перед доводами рассудка.

Сердце Изабеллы разрывалось. Она предвидела, как будут развиваться события. Лодовико станет писать яростные письма, призывая Франческо и его армию, пока не поймет, что его предали. До самой смерти он будет гадать, почему она отступилась от него? Но разве лучше было бы предать собственного мужа и сознаться в чувствах к Лодовико? Как бы она тогда поступила? Бежала бы в Милан только для того, чтобы погибнуть вместе с ним? Закончила бы жизнь падшей женщиной и обесчещенной дочерью? Люди называли бы ее безумной ведьмой, которая еле дождалась смерти сестры, чтобы ухватиться за ее мужа.

Из Венеции писали, что армия уже выступила в Милан. Пересекая реку Адда, солдаты пели: «Пусть теперь Il Moro попляшет!» Ничто не способно так ублажить завистливую человеческую природу, чем падение могущественных и сильных. Вернувшись в Мантую, Изабелла узнала, что генерал Тривульцио — предатель, который перешел на сторону французов несколько лет назад, позавидовав славе Галеазза, — внезапно обрушился со склонов Альп на головы гарнизона Анноны — форпоста миланского герцогства. Галеазз поклялся не сдавать захватчикам Алессандрию и не подпускать французов к Милану, но его полуголодные солдаты оставили своего командира. Граф Каяццо, который гораздо больше брата был склонен доверять голосу рассудка, открыто перешел на сторону французов. Другие союзники Лодовико, не раз сидевшие с ним за одним обеденным столом, встречали французскую армию с распростертыми объятиями. Предсказанные Изабеллой письма полетели в Мантую. Изабелла и сама готова была умолять Франческо защитить ее племянников, которые могли погибнуть в случайной стычке. Однако вскоре она узнала, что Лодовико отослал сыновей к германскому двору, снабдив значительной суммой и драгоценностями из своей сокровищницы. Вероятно, он и сам собирался вскоре последовать за ними. Лодовико в последний раз обратился к своим союзникам, но ответа так и не получил.

Один за другим города миланского герцогства, жители которых устали от тяжелых поборов, открывали свои ворота французам. Изабелла слышала, что Людовик поражен приемом, который оказали ему на севере Италии. Король относил его за счет своего личного обаяния, происхождения из семьи Висконти и того, что Лодовико успел исчерпать терпение подданных, оплачивая из их карманов свои грандиозные проекты. Лодовико продолжал слать отчаянные письма, его посланцы загоняли коней. Франческо, устав притворяться, отправился в Виджевано, где Беатриче и Лодовико некогда принимали его с королевской щедростью, и открыто присоединился к французам. Там он встретился с отцом Изабеллы, который преспокойно дожидался окончательной победы французов, растапливая камин письмами Лодовико.

Теперь судьба герцога была решена. Ему оставалось только бежать из Милана. Изабелла не представляла себе Лодовико с мечом в руке, в одиночку защищающего замок. В последний раз он жаловался Изабелле на подагру, из-за которой с трудом садился в седло.

Что случится с ее миланскими друзьями? Портрет Цецилии все еще стоял в кабинете Изабеллы, молчаливо вопрошая о том же. Как обойдутся французы с бывшими сторонниками Лодовико? Проявят милосердие или поступят по примеру всех захватчиков — присвоят чужую собственность, станут насиловать женщин, уничтожать символы прежней власти и разорять страну?

Изабелла ничего не могла сделать для Лодовико, не ставя под удар Мантую и свою семью.