В картинах Леонардо было что-то платоновское. Художник стремился изображать простые чувства, некую абсолютную правду, не имеющую ничего общего со слезливыми и ограниченными человеческими ощущениями. Похоже, Леонардо хочет преодолеть обычные представления, чтобы постичь истинную природу чувств. Разве способен смертный достичь божественной ясности? Все картины на религиозные сюжеты строго отделяли божественное от мирского. Изабелла подумала, что Леонардо удалось вдохнуть в смертные формы божественный дух.

И на этой картине в углу виднелась некое загадочное светящееся отверстие.

— Глядите, здесь, как и на портрете Цецилии, на заднем фоне какое-то окно, в котором нет пейзажа, а только свет!

— Возможно, картина не завершена, — предположил Галеазз. — Поэтому у Святой Девы и не хватает зубов и волос, а за окном — пейзажа.

— Стоит ли оскорблять художника подобными предположениями? — Взволнованная и одновременно умиротворенная Изабелла отошла от картины. — А это что за этюды? — спросила она у подмастерья, показывая на стопку набросков на рабочем столе.

Изабелла успела заметить только расправленные крылья. На некоторых набросках крылья нежно обнимали обнаженный женский торс.

— Это лебеди magistro, — отвечал подмастерье.

Он расстелил наброски на столе, чтобы Изабелле было удобно их рассматривать. Белые и черные, громадные и крошечные, рвущиеся в бой лебеди с расправленными крыльями и мирные лебеди на глади пруда. Были также несколько набросков, на которых лебеди совокуплялись с обнаженными женщинами.

— Magistro собирается написать картину о легендарной Леде, — пояснил юноша.

Это объясняло треснувшее яйцо странной формы у ног женщины. История Леды всегда привлекала Изабеллу своей необычностью. Зевс с его неукротимым любовным аппетитом возжелал смертную царицу Спарты. Чтобы не испугать женщину, он обернулся лебедем. Он знал, что юной женщине не устоять перед этим прекрасным созданием. Неведомым способом пара осуществила свои желания. После чего бедняжка Леда снесла два яйца. Из яиц родились две пары близнецов: Кастор и Клитемнестра, Поллукс и Елена Прекрасная, будущая царица Трои.

Изабелла увлеченно рассматривала рисунки, хотя и не видела ничего чувственного в совокуплении с лебедем. Наверное, правы священники, называя древние легенды грубыми и извращенными.

Что-то тревожащее было в том, как Леонардо изображал этих птиц. Божественный лебедь совокуплялся с испуганной Ледой. Женщина выглядела изумленной тем, что эта громадная и казавшаяся такой мирной птица внезапно напала на нее сзади. Изабелла знала, что не должна смотреть, но не могла отвести глаз. Ее смущало присутствие Галеазза, которого тоже захватила картина.

— Неплохо быть олимпийцем, — произнес он наконец. — Столько возможностей!

— Богохульник! — шутливо пожурила его Изабелла. — Уверена, вам и так грех жаловаться. Не хотела бы я, чтобы вы попали в такую переделку.

— Magistro говорит, что художник подобен Всевышнему, — вступил в разговор подмастерье.

«А мальчик предан своему хозяину, — подумала Изабелла. — Обладает ли он сам талантом?»

— А разве не Господь вдохновляет художника на написание картин?

— Magistro говорит, что картина сама по себе есть акт творения и художник в своем воображении должен быть подобен Создателю.

— Неудивительно, что ему пришлось оставить Флоренцию, — заметил Галеазз. — За то, что magistro смеет уподоблять художника Всевышнему, фра Джироламо Савонарола и его подручные быстро отправили бы его на плаху.

— На Сандро Боттичелли наложили епитимью за его обнаженных богинь, — сказала Изабелла.