Однако Вильяр не спал. Его беспокоила Белинда. Что делать ему с девушкой? Так легко ранить… Но разве она такая? Разве человек, который никогда ничего не ждет, может быть легко раним? Вильяр стоял перед большой дилеммой, когда речь шла о ней. Его нежность к ней была безграничной, его преданность тоже. Но в какой мере достаточно было этих чувств девушке, которая так безоглядно влюбилась в него? В ней был огонь, ее огромная сила притяжения объяснялась именно этим огнем… Но ему никогда бы не пришло в голову использовать ее слабость к нему таким образом. Например, как теперь. Она лежала, повернувшись к нему спиной, теплая, будто небольшая паровая машина. Это маленькое создание заключало в себе, вообще, поразительное тепло. Словно ее изнутри пожирал огонь, который она не могла потушить.

Идиотское сравнение! Он сам соорудил много лет тому назад ледяной панцирь вокруг своей души. Это тоже идиотское сравнение, но он чувствовал это. За это время он должен был подавить в себе так много: желание жить дома у матери и отца, страх перед привидениями, гнев и бессилие. Теперь все изменилось. Против своей воли и довольно интенсивно он оттаял, это была заслуга — или вина — Белинды. В ее присутствии просто невозможно было быть желчным и строптивым, потому что она бы этого не поняла. Она бы просто огорчилась и замкнулась, чтобы зализывать свои раны.

Паровая машина, однако? Откуда у него это сравнение? Он не так много знал о паровых машинах, этих фантастических современных сооружениях, которые революционизировали общество во всем мире. Он видел в действии несколько машин, и у него засосало под ложечкой. Он слышал также о том, что корабли, вместо того, чтобы ходить под парусами, двигались при помощи пара и что имелась так называемая железная дорога. Большие паровые кони тащили вагоны, где люди сидели удобно и перемещались с неимоверной скоростью. В Норвегии тоже, очевидно, готовились строить такие дороги. Неужели они могли бы ездить в Тренделаг таким образом? Поразительно, как мир шагнул вперед. За единственный короткий миг!

В этом или другом месте размышлений сон сморил его. Хейке был последним, кто заснул.

Белинда проснулась от голосов. Все встали. Она была последней. О, какой позор! Когда она вышла из шалаша, то вынуждена была прищурить глаза от света. На всей равнине лежал тонкий, тонкий слой снега. Он был так тонок, что в том месте, где ступали башмаки, сразу обнажалась земля.

Они стояли вокруг покрывала со всевозможными странными, весьма гротескными предметами и спорили. Говорил Хейке, и его голос звучал сердито.

— Нет, Тула, я запрещаю, и ты не должна менять моего решения. Вильяр и Белинда останутся здесь. Они и шагу дальше не сделают!

— Но нам может понадобиться сила Вильяра. И они же обычные люди. Ты же знаешь, что он никогда не делал ничего обычным людям.

— Об этом мы знаем очень мало. Разве ты не понимаешь, что Вильяр — тот, кто должен продолжить род? Хотя, следует признать, он немного медлит с этим. Но он не должен погибнуть в результате несчастного случая. И мы не можем втягивать в это Белинду! Они останутся здесь, и на этот раз никакое твое чародейство не поможет!

Тула посмотрела на него своими дьявольскими глазами. Хейке взорвался, и это свидетельствовало о том, как он был взволнован:

— Тула, ты выглядишь, как молодая девушка, и так же себя ведешь! Кто-то или что-то не дает тебе стареть. Другого объяснения быть не может.

— В таком случае, это очень мило, — усмехнулась она. — Дорогой Хейке, не злись. Однако я подчиняюсь.