Хейке вздохнул.

Белинда посмотрела вверх на ледник, окружавший вход в долину, и на этот раз она задрожала не от холода.

Чародейство? Там…

Все было так тихо! Не слышалось ни звука. Даже их голоса приглушал снег, как бы он ни был тонок.

— А если вы не вернетесь? Что нам тогда делать? — сказал Вильяр. — Мы же не можем ждать здесь целую вечность.

— Да, ты прав, — согласился Хейке. В тот же миг он дотронулся до мандрагоры. Он снял корень с себя с явной неохотой и повесил его Вильяру на шею.

— Возьми его, мальчик. В любом случае это будет лучше всего. Если ты почувствуешь, что корень пошевелится, изогнется или оцарапает тебя корнями, то знай, что мы в большой опасности. Не то, чтобы ты мог с этим что-то сделать, но, во всяком случае, будешь знать. Если корень будет на ощупь тяжелым и мертвым, как камень, то знай, что Белинда и ты должны вернуться домой одни. Значит, Тула и я недосягаемы для помощи, и вы двое не должны входить и искать нас. Обещай мне это!

Вильяр кивнул.

— Мы обещаем. Хотя и с болью. Мне бы так хотелось, чтобы ты покоился в той же могиле, что и бабушка Винга.

— Мне бы тоже этого хотелось, — промолвил Хейке серьезно. — И я не собираюсь сразу сдаваться. Я только считаю, что не могу окончить свою жизнь без боя против нашего злого предка. Без попытки спасти род от дальнейших напастей.

— Я тоже не собираюсь сдаваться, — воинственно заявила Тула. — Потому что я должна вернуться в Гростенсхольм.

Через полчаса Вильяр и Белинда смотрели на две одинокие фигуры, двигавшиеся, словно маленькие точки, вверх по берегу реки между сине-зелеными стенами ледника.

— Пусть святой Георгий будет с вами, — прошептала Белинда, поскольку она все еще считала себя слишком незначительной, чтобы осмелиться обратиться прямо к Господу Богу.

— Да, теперь им, наверное, может понадобиться помощь святых со всего света. Но мне кажется, что Тула поклоняется совсем не святым.

Белинда испуганно посмотрела на него. Затем она приступила к повседневным делам — чтобы заглушить страх за своих спутников, которые теперь исчезли из вида, страх перед пугающей, нереальной атмосферой на этой равнине. И чтобы заглушить горячие, настойчивые толчки во всем теле.

День пришел. Необычный день с мертвящим снегом, который немного ниже на равнине подтаял, но крепко вгрызся в возвышенность. Царила необычная тишина, что-то боязливое и выжидающее вибрировало в чистом воздухе, в громоздящихся горах и в душах Вильяра и Белинды. Они совместно благоустроили свой лагерь, не подходя близко друг к другу, не касаясь друг друга. Вильяр помог Белинде нагреть воду в их единственном маленьком котелке, а затем она выстирала всю грязную одежду, в том числе Тулы и Хейке. За время странствия ее накопилось довольно много. Было чудесно делать что-то полезное, это отгоняло тревожные мысли. Вильяр чинил конскую сбрую и выполнял тяжелую работу, все время с тревогой поглядывая на небо. Но, как казалось, снегопада больше не будет, вместо этого облака мало-помалу поредели, и в конце концов выглянуло солнце. Это обрадовало Белинду — теперь одежда высохнет. Вообще, как ни странно, ветра не было, и лошадям было легко пастись в рыхлом неглубоком снегу. День должен был бы быть чудесным. Но он не был таким. Он был зловещим! Они почти не разговаривали. У Белинды сосало под ложечкой, и это не проходило. А Вильяру казалось, будто все сплелось в невыносимом напряжении.

Когда солнце клонилось к закату, они поужинали в теплом шалаше. Белинда сидела на корточках, обхватив ладонями теплую кружку. От сухой выстиранной одежды в углу шалаша приятно пахло солнцем и свежестью.