На постели лежал и в самом деле изумительный пеньюар из белого шифона, рукава и подол которого украшены лебяжьим пухом, а завершала картину белая атласная ночная сорочка. Блейр покачала головой, напуганная экстравагантностью одеяния, но тут же почувствовала, что умирает от желания надеть его. Иногда она ощущала разочарование из-за кажущейся бесполезной жизни Хьюстон, но эта свадьба заставила ее восхищаться сестрой, как никогда раньше. Сама по себе свадьба предполагает составление поистине военного плана, и ни одна мелочь, какой бы незначительной она ни казалась, не ускользнула от внимания Хьюстон. Она даже не забыла дать указание перевезти в этот дом одежду сестры.

Блейр еще только наполовину облачилась в пеньюар, когда вошел Ли, но по выражению его глаз она поняла: ему безразлично, что изысканная одежда весьма небрежно свисает с ее плеч. В долю секунды он оказался рядом с ней и крепко обхватил ее. Его движения были так стремительны, что Блейр сделала шаг назад, наступила на подол и упала вместе с Ли на кровать. Клочки лебяжьего пуха облаком взметнулись в воздух.

Оба рассмеялись. Ли перекатился на постели, не выпуская ее из рук, осыпая поцелуями, щекоча и заставляя посмеиваться от удовольствия. Прелестный пеньюар был скинут, и она осталась в тонкой атласной сорочке, а он покусывал ее за плечи и рычал, как медведь, смеша ее еще больше. Его руки скользили по всему ее телу, вызывая у нее притворный протест.

В самый разгар любовной игры внизу зазвонил телефон.

— Что это? — спросила Блейр, поднимая голову.

— Я ничего не слышу, — пробормотал Лиандер, целуя ее в шею и опускаясь все ниже.

— Это телефон. Ли, тебе придется ответить. Может, кто-то заболел и ему нужна помощь.

— Пусть тот, кто беспокоит человека в его брачную ночь, получит по заслугам. Блейр оттолкнула его:

— Ли, ты шутишь. Когда ты стал врачом, ты сделал это потому, что хотел помогать людям.

— Но не сегодня, не в эту ночь. Он попытался снова обнять ее, но она сопротивлялась, а проклятый телефон продолжал звонить.

— И зачем я женился на враче? — проворчал он, поднимаясь, натягивая одежду и кидая на Блейр взгляды, заставляющие ее отворачиваться. — Никуда не уходи. Я сейчас вернусь, — сказал он, выходя из комнаты, — после того как убью того, кто звонит.

Как только он снял трубку, телефонистка начала извиняться.

— Мне очень неприятно беспокоить вас именно сегодня ночью, — начала она, — но это ваш отец, он говорит, что случай срочный.

— Хорошо, если так, — ответил Ли. Потом она соединила его с Ридом.

— Ли, ни за что бы не побеспокоил тебя, но это очень срочно. У Элиа Смита инфаркт, он умрет, если ты не приедешь.

У Лиандера перехватило дыхание. Имя Элиа Смита было условным сигналом о неприятностях на шахте. Риду часто приходилось звонить сыну в больницу, и они разработали целую систему условных фраз. Чем только не болел несчастный мистер Смит: от отравления до оспы, но инфаркт значил самое худшее — беспорядки.

Ли перевел взгляд в сторону комнаты, где его ждала невеста.