Друзья снова раздобыли денег, они не объясняли откуда, и Эмма поняла, что просто сложились, кто сколько мог.

— Завтра утром, миледи, судно «Маленький Том». Это не флагманский корабль, будет сильно качать, но иного нет. Отправления следующего, более приличного можно не дождаться. Вы не передумали оставить Горацию?

— Нет!

Как им объяснить, что весь смысл оставшейся жизни в Горации, без нее незачем прятаться от кредиторов, пытаться что-то делать, только обещание Нельсону вырастить и дать воспитание дочери держало Эмму на этом свете.

Поздно вечером их с Горацией отвезли к могиле Нельсона. Конечно, все было закрыто, но деньги отпирают любые ворота.

— Смотри, Горация, здесь лежит твой отец…

— А мама?..

— Ты всегда должна помнить, что ты — дочь адмирала Нельсона, героя Нила, героя Англии!

Почему леди Гамильтон никогда не говорила о том, где ее мать, всегда только об отце? Но Горация знала, что спрашивать нельзя, опекунша страшно злилась и по несколько дней могла не разговаривать.

Рано утром они уже поднялись на борт «Маленького Тома». Глядя вслед небольшому суденышку, Джеймс Перри покачал головой:

— Кто будет спасать ее там? Снова наделает долгов…

Стоявший рядом Джордж Роуз усмехнулся:

— Нет.

— Думаете, исправилась? — В голосе Перри слышалось сомнение. Эмму, казалось, не исправит даже Кингз-Бенч.

— Ни в коем случае! Просто брать в долг не у кого. Я вот о чем думаю: если бы ей не давали с самого начала, может, леди Гамильтон и не наделала бы таких долгов?

— Возможно, вы правы. Только как не дать?

Через три дня страданий от морской болезни леди Гамильтон и Горация сошли на землю Франции в порту Кале.

Эмму было не узнать, она словно стряхнула весь ужас существования нескольких лет, снова стала красивой и светской. Конечно, впечатление портили обвисшие щеки, мешки под глазами и желтизна кожи, но манеры леди пробивались через все. Горация с восхищением смотрела на мать.

Верная себе, Эмма, не задумываясь, устроилась в лучшей гостинице Кале и наняла гувернантку-француженку Горации с обязанностью выполнять и функции горничной. Девочку отвели в лучшую школу, где учились девочки лучших семейств…

Увидев на письме адрес гостиницы и прочитав о лучшей школе, Роуз только вздохнул: Эмму не исправишь ничем.

— В какой тюрьме Кале содержат должников?

И все же он восхищался этой необыкновенной женщиной. Кто еще мог даже в Кингз-Бенч не потерять присутствия духа и жить так, словно это временные трудности? Эмма не была леди по рождению, но стала ею до мозга костей и не собиралась терять это состояние. Она уже тридцать лет жила одним днем, зная, что в любой час жизнь может неожиданно вознести или сбросить в пропасть, но, если ты сегодня на вершине, пользуйся этим, ни к чему заглядывать в эту самую пропасть. Коли суждено упасть, так упадешь, не стоит переживать будущее падение, пока есть возможность любоваться видом с вершины.

Горация привыкла не задавать вопросов.

Они переезжали из дома в дом, от кого-то прятались, потом жили вообще в страшном месте, где по ночам, а то и днем по улицам бегали крысы, грубые мужчины и женщины ругались визгливыми голосами, дрались и были страшно неопрятны. Потом плыли куда-то на корабле, который страшно бросало на волнах, все трещало и скрипело, и прибытие в порт казалось сказкой и избавлением от гибели.

Потом в Кале они жили во вполне приличных условиях, Горация даже ходила в хорошую школу, но это сначала, деньги у леди Гамильтон закончились, пришлось перебраться на ферму, но и там удалось пробыть недолго.