Мало кто осмелится доставлять неприятности рома, особенно той, что держится так, будто ей никто не указ. Люди суеверны, боятся дурного глаза или ножа под ребро.

Не зря боятся.

Когда я проходила через район, где проживали по большей части богатые торговцы, наперерез бросилась девочка лет пятнадцати в накрахмаленном платье,достаточно дорогом для этой части города.

Незнакомка застыла передо мной, не произнеcя при этом ни слова, словно лишилась дара речи от собственной внезапной смелости. Редко когда подобные юные создания (а незнакомка была не старше моей младшей) решались подойти к цыганке посреди улицы, у всех на виду.

– Чего тебе, гаджо?   неприветливо спросила я , поняв, что могу до конца времен ждать, пока девчонка заговорит сама.

Юное создание затрепетало длинными золотыми pесницами и все же сумела выдавить:

– А вы гадалка?

Я поглядела на девчонку с крайним возмущением. Так мои способности уже давно не притесняли.

– Я не гадалка! Я – шувани! – сообщила я девочке с такой гордостью, какой не было и у меня Евы.

– Шувани… – явно ничего не поняла она. А я не стала и объяснять.   Но вы можете мне погадать?

Голос у несчастного дитя так отчаянно дрожал, что я решила, в итоге, смилостивиться.

– Могу, – кивнула я , пусть и без особой охоты. – Если позолотишь ручку, красавица.

Клиентка расстроенно вздохнула и положила в мою ладонь тоненькoе золотое колечко, которое, очевидно, было ее самой большой драгоценностью. Разумеется, мне не требовалась эта вещица, но у колдовства всегда есть свои условия, и отказываться от оплаты не след. Нельзя предсказать будущее человека и не потребовать ничего взамен.

– Только не обмани,   взмолилась девчушка.

Я криво усмехнулась.

– Я Чергэн! Первая шувани на весь Альбин! Я никогда не обманываю. Давай руку.

По ладони я, по совести говоря, читать не любила , предпочитая карты, однако делать это умела. Линии ладони для меня были словно слова в книге.

– Долгая жизнь, – пробормотала я, скользнув пальцем по ладони.   Одна любовь и на всю жизнь,и она счастливая. Ты влюблена прямо сейчас и взаимно. У тебя будет двое детей…

Могла бы и больше рассказать, но внезапно ко мне подлетел какой то молодой мужчина и с  гневным проклятьем оттолкнул меня в сторону.

– Птойди от моей сестры, шваль!

Я выплюнула несколько проклятий на цыганском и уже готова была отомстить за нанесенную обиду. Потому что никто не смеет обращаться таким образом с самой Чергэн! Однако дорогу передо мной заступил… Мануэль Де Ла Серта.

Словно из под земли вырос!

– А ну полегче,ты! – рыкнул ибериец.

Я понятия не имела, что было не так с лицом Де Ла Серты , потому как лицезрела только его затылок, однако напавший на меня горожанин как будто запаниковал, разглядев нового противника.

– Эта шарлатанка…

Мануэль очень красноречиво промолчал,и заканчивать фразу брат моей незадачливой клиентки не посмел.

Брат девчонки осознал, что перед ним человек благородный и богатый, а простолюдины редко решаются спорить с обличенными властью. Вот и этот горожанин начал лепетать оправдания, через слово вворачивая «сэр» и с подобострастием  заглядывая в глаза Мануэлю Де Ла Серте.

Но чтобы я – и позволила гаджо, мужчине, вступаться за меня? Черта с два! Я шувани Чергэн!

Резко отпихнув в сторону своего неожиданного защитника, я выступила вперед, вперив недобрый взгляд в наглеца, нанесшего мне обиду. Тот с вызовом встретил мой взгляд… и тут же нога молодого человека подвернулась без единой на то причины.

У меня глаз был недобрым с самого детства,другое делo, что тетя Шанта быстро научила любимую племянницу управляться с такой полезной, но и опасной способностью.