Мануэль уедет, я втайне поплачу – и все станет так, как и должно быть.

Шла я по улицам столицы, сторожко зыркая по сторонам. Время от времени поводила плечами, просто чтобы услышать мелодичный перезвон монист на  шее. Эти привычңые звуки успокаивали, давали снова почувствовать себя почти всевластной Чергэн, которую никто не рисковал задевать.

Табор расположился в бедном районe, где цыгане чувствовали себя вполне свободно и племя моей бабки Лачи было ущемлено в правах не более, чем коренные альбинцы. Тут на меня не смотрели с жадным любопытством, я была такой же как и десятки других бедняков. Кто то даже подходил и просил погадать, расплачиваясь за цыганскую правду мелкой монетой.

Разумеется,та моя часть, что с самого рождения жила в шелках и бархате, посмеивалась над пенсами, которые походя падали в карман. Для леди Евы Дарроу это такие мелочи… И при этом я никогда не отказывалась от такой платы за услуги.

Разумеется, стоит только выйти в район, где живут люди куда  более респектабельные,и я уже не буду чувствовать себя настолько вольно как теперь. Высший свėт не жалует бродячее племя, к которому, как это ни иронично, я все таки тоже отношусь.

Однако добраться до фешенебельных районов в этот раз мне было не суждено. Случилось именно то, чего я желала менее всего на свете – до меня добрался Мануэль Де Ла Серта.

Молодой человек казался непривычно бледным, его смуглая кожа приобрела нездоровый землистый оттенок, глаза лихорадочно блестели, словно бы у него был жар… Я не видела Мануэля всего лишь один день – но какая в нем появилась страшная и странная перемена! Словно бы что то измучило Де Ла Серта до полного изнеможения.

Неужели его так сильно беспокоили опасности, которым он может подвергнуться из за потери благоволения нашей семьи? Или Мануэль так жаждет моей крови? В любом случае отец пообещал, что из Альбина старший сын посла Иберии уедет с таким количеством амулетов, что получит все шансы прожить какое то время спокойно. Разумеется, если проявит надлежащую осторожность. Хотя я не была уверена в том, что Мануэль Де Ла Серта вообще знает о существовании такого понятия как осторожность.

Но это уже была егo судьба,и я не имела к ней ни малейшего отношения.

Ибериец встал передо мной и его глаза вперились в мое лицо. На какое то мгновение подумалось, что молодой мужчина попросту помешался.

Я встретила взгляд Мануэля Де Ла Серты с вызовом и угрозой, надеясь, что даже если ему отказал ум,то инстинкт самосохранения все таки должен остаться. Должен же?

Этот невыносимый человек ведь понимает, насколько плохая идея – связываться с цыганской ведьмой, да еще в таком сомнительном районе города?

– Да ты, гаджо, гляжу, никак не уймешься, – прошипела я, когда Де Ла Серта заступил мне дорогу с довольной ухмылкой.   Иди прочь! Видеть тебя не желаю!

Однако cудя по тому, что сын поcла не поспешил выполнить озвученное требование, мои желания для него имели чрезвычайно мало значения.

– Как всегда встречаешь неласково, красавица,   протянул Мануэль с какой то чрезвычайно странной интонацией. Именно так говорят люди, прежде чем устроить по–настоящему большие неприятности. –  А ничего не хочешь мне рассказать? Чего нибудь чрезвычайно интересного?

Я недоуменно нахмурилась и склонила голову набок.

О чем он вообще болтает? Да ещё и с такой шалой улыбкой?

Чем больше я вглядывалась в Мануэля Де Ла Серту, тем сильней казалось, что он похож на пациента, сбежавшего из дома скорби. Молодой человек выглядел все более и более ненормальным и вещи говорил сплошь странные.

Неужели… Неужели старший сын посла злоупoтребил спиртным и теперь не в состоянии контролировать себя?!

– Да ты еще и пьяный! – уверилась я в том, что сознание иберийца замутнено спиртным.