…недаром ведь во время очередной волны люди устремляются в храмы, испрошая о прощении и защите…

Мастер-Некромант говорил спокойно.

Ласково даже.

Только этой ласковостью Ричард не обманулся: его идея приходила в голову не только ему.

— Мальчик мой. — В холодных глазах Мастера-Некроманта сквозило что-то такое… отчего захотелось убраться из приемной в место более безопасное, к примеру в логово к жвирклу — Твои старания похвальны… и нам жаль, что талант столь яркий прежде оставался незамеченным…

И ему предложили место.

Хорошее место.

С большой перспективой, внушительным окладом и служебной квартирой в Белом квартале.

Наверное, Ричард от рождения был дураком, если отказался.

Глава 5

ЛЕДИ И ПРИКЛЮЧЕНИЕ

— И вот он мне говорит, куда ты… неразумный человек, — Грен запнулся, верно, в исходном варианте речь нашего некроманта была куда более емкой и выразительной, — лезешь к упырице-то? А я откуда знал, что она упырица? Я ж что видел? Идет дамочка в белом платье… бледна? Так это ныне в моде…

— А когти? — Ричард по-прежнему сидел в дальнем углу.

Забился в кресло.

И давился бутербродом. А на стол смотрел… вот примерно как та несчастная упырица на Грена. Нет, я в жизни упырей не встречала, но подозреваю, что от некромантов они не сильно отличаются.

— Что когти? Я в прошлом году в столице был… чудеснейший город, Ливи, вам доводилось?

— Нет.

— Жаль, непременно должны заглянуть… такая архитектура… а сады! Какие сады… но главное, что в прошлом году в моде были длинные ногти. Магически нарощенные и покрытые синим лаком…

Он повертел в руках вилочку.

Ужин шел своим чередом.

Стол.

Скатерть. Салфетки, которые отыскались в одном из шкафчиков, заваленные кучей пакетов с приправами. И сейчас салфетки неуловимо пахли базиликом и куда явственней — сушеным чесноком. Но эта мелочь не могла испортить настроения.

Неадекватно приподнятого настроения.

Я… я осознавала, что все произошедшее со мной в высшей степени ненормально. Предательство супруга. Убийство. Мир иной… люди и нелюди… и эта машина, которую Тихон гордо именовал октоколесером — язык сломаешь.

Некроманты.

Ужин при свечах, к слову, готически черных свечах, которые тоже отыскались на кухне и вполне себе гармонировали с белым фарфором.

И впору бы в панику удариться или закатить истерику, а я вот… сижу и слушаю истории про упырей.

Не плачу.

Не буду плакать.

Я смеюсь… чему? А чему-то… и слезы, которые из глаз, это от смеха, не иначе… зачем мне плакать? Я ведь жива.

Знаю, что жива.

Что это все — не предсмертный бред, когда время индивидуально и за секунду проживаешь альтернативную жизнь. В фантазии своей или в бреду там я бы выбрала жизнь иную, более… типичную, что ли? Уютную… а в этом фургоне уют наводить и наводить.

— Оливия?

— Извините. — Я встала из-за стола. — Мне… мне бы на воздух.

Леди не плачут.

Во всяком случае, на людях. И пусть люди эти внимательны и, полагаю, за истерику меня не упрекнут, но… я все одно не могу, а если и дальше сдерживаться стану, то меня попросту разорвет.

Я аккуратно разложила салфетку на спинку стула.

И вышла.

За ширму.

Но тонкая ткань — шелк? — не способна была укрыть меня от взглядов. Дверь отворилась беззвучно.

Хорошо.

Вечерний воздух был прохладен.