|
Перчатки — то ли были, то ли не были. Шрам, должно быть, — плод фантазии мисс Диринг; двое других свидетелей сказали, что не было никаких шрамов, а мистер Феннерман вообще ничего не мог сказать по этому поводу — довольно странное обстоятельство, если случится так, что шрам все-таки был. Нет, Карелла склонялся к мысли, что шрама, вероятно, никакого не было. Что касается количества пистолетов, то большинство свидетелей, кажется, сошлись во мнении, что их было два. И опять-таки ставит в тупик мнение мисс Диринг, которая уменьшила количество пистолетов до одного. Мисс Кляйн сказала, что пистолеты были большие, а мистер Вуди, который сам, кстати, владеет револьвером двадцать второго калибра и имеет на него соответствующее разрешение, заявляет, что оба револьвера были именно двадцать второго калибра.
Карелла заправил в машинку чистый лист бумаги и начал печатать:
Пол: мужской Расовая принадлежность: белый Рост: средний или выше среднего Темные очки Темное палвто Серая шляпа Перчатки (?) Шрамы, родимые пятна, другие физические недостатки отсутствуют Два пистолета или револьвера. Да, работа предстоит большая. Это точно. Работы — непочатый край, черт возьми.
Глава 4
Он прекрасно помнил день их первой встречи… Нажав кнопку звонка квартиры № 47, он ждал, когда ему откроют. Дверь открылась неожиданно, и он был слегка удивлен, потому что даже не слышал приближающихся шагов. Он невольно опустил глаза и взглянул на ноги, которые ходят так бесшумно. Девушка была босая. — Меня зовут Берт Клинг, — сказал он. — Я — полицейский. — У вас голос похож на диктора телевидения, — ответила она. Ее глаза были на уровне его глаз. Она была высокой девушкой. Даже босиком она приходилась Клингу по плечо. А будь она на высоких каблуках, то рядом с ней средний американец, наверняка, почувствовал бы себя неловко. Волосы у нее были черные. И не просто черные или там темно-каштановые, а черные, абсолютно черные, черные как беззвездная и безлунная ночь. Глаза у нее были темно-карие под высокими дугами черных бровей. Нос был прямой, скулы — высокие, и ни грамма косметики на лице. Ни тени помады на полных губах. На ней была белая блузка и черные обтягивающие женские брюки чуть ниже колен, которые обнажали ее щиколотки и икры ног. Ноготки на ногах были окрашены ярко-красным лаком. Она продолжала разглядывать его. Наконец, она произнесла: — Зачем они прислали вас сюда? — Мне сказали, что вы знали Джинни Пейдж. Так Клэр Таунсенд появилась в его жизни. В то время он был еще патрульным полицейским и, чтобы получить ответы на вопросы, связанные со смертью девушки по имени Джинни Пейдж, родственницы его старого друга, он, облачившись в гражданскую одежду, в свободное от службы время отправился по одному из адресов. Она любезно ответила на все его вопросы, и, наконец, когда тема для обсуждения иссякла, Клинг встал на ноги и сказал: — Пожалуй, мне пора идти. Судя по запаху, я помешал вам готовить обед? — Скоро придет мой отец, — сказала Клэр. — Мама наша умерла, и когда я возвращаюсь с занятий, то пытаюсь приготовить что-нибудь на скорую руку. — И так каждый вечер? — спросил Клинг. — Что, что? Извините… Он не знал, стоит ли ему повторить свой вопрос. Она явно не расслышала, что он спросил, и он вполне еще мог отшутиться, пожать плечами и уйти. Но он решил не отступать. — Я спросил «и так каждый вечер?» — Что «каждый вечер»? Она определенно не стремилась облегчить ему его задачу. |
