— Что теперь мы будем делать? — спросила Кристина. — Я имею в виду, какой у тебя план?

— Посмотрим, что скажет Диана завтра, — ответила Эмма. — Конечно, если она сможет что-то узнать. Узнали ли Безмолвные братья о тех убийствах, о которых говорил Джонни Рук? Если не знают, я вернусь на Теневой рынок. Я понесу столько денег, сколько смогу найти, ну или займу их у Джонни Рука - мне все равно. Если сейчас кто-то убивает людей и покрывает их тела этими метками, это значит, что Себастьян Моргенштерн не мог убить моих родителей пять лет назад. И получается, что я права и их смерти были чем-то другим.

—Это может значить не совсем это, Эмма, — произнесла Кристина мягко. — Я одна из тех немногих живых, кто является свидетелем нападения Себастьяна Моргенштерна на институт,— проговорила Эмма. Это воспоминание было одно из самых затуманенных и четких: она помнит, как брала Тавви и несла его через Институт, когда в институт проникли воины Себастьяна, она помнит и самого Себастьяна – белые волосы и демонические темные глаза, она помнит кровь и Марка, а еще помнит Джулиана, ждавшего её.

— Я видела его. Видела его лицо, его глаза, смотрящие на меня. Не сказать, что я не думала, что он убил моих родителей. Он был способен убить любого, кто стоял на его пути. Я просто думаю, что его это, скорее всего, не интересовало. — Её взгляд был полон боли. — Мне просто нужно больше доказательств. Мне просто нужно убедить Конклав. Просто потому, что пока вина за это лежит на Себастьяне, настоящий и ответственный за это убийца находится на свободе. Не думаю, что смогу это вытерпеть.

— Эмма. — Кристина легко дотронулась до руки подруги, — Я думаю, что у какого-то определенного Ангела есть планы на нас. Особенно на тебя. И я сделаю для тебя все, что возможно.

Да, Эмма и сама знала это. Для большинства Сумеречных Охотников, Ангел, создавший нефилимов – нечто далекое. А для Кристины Разиэль был живым. На ее шее висел медальон, напоминающий о нем. На лицевой стороне был выгравирован сам ангел, а на обратной была написана фраза на латыни: «Моя сила дарована мне Ангелом, научивший мои руки воевать, а пальцы - сражаться». Кристина часто прикасалась к своему медальону: для приободрения духа перед экзаменом и силы перед боями. Эмма всегда завидовала наивной вере Кристины. Иногда ей казалось, что две вещи, в которые она верит – в месть и в Джулиана. Эмма прислонилась к своей «стене помешательства», стикеры и вырезки приклеились к ее голому плечу.

— Даже если это нарушит правила? Кому, как не мне знать, что ты ненавидишь делать это.

— Я не настолько скучная, как ты думаешь. — Кристина хлопнула по плечу Эммы, в шутку нападая на неё. — На самом деле, сегодня нам делать уже нечего. Что может тебя отвлечь? Может, парочка фильмов? Ну или мороженное?

— Познакомим тебя Блэкторнами. — проговорила Эмма, отходя от стены шкафа.

— Ведь они не здесь. — Кристина посмотрела на Эмму так, будто боялась, что та сейчас её ударит. — Они и тут, и нет.

Эмма не стала вникать в слова подруги.

— Пойдем со мной.

Кристина оказалась в коридоре. Весь он был из дерева и стекла. Из окон открывался вид на то, что днем было песком и морем. Когда Эмма переехала в Институт, она почему-то думала, что панорама просто исчезнет из её сознания и что она больше не будет просыпаться утром, пугаясь голубого неба. Но этого не случилось. Море и по сей день завораживало ее своим изменчивым поведением, а пустыня - тенями и цветами. Вечером в окнах виднелось отражение луны на глади моря: серебряное и черное. Эмма и Кристина спустились в зал.