Она попыталась собраться с мыслями, освободиться от захлестнувших ее переживаний, Но ничего не получалось. Джейк не верил, что ребенок его. Он ударил ее. И что еще хуже, он считал ее способной на предательство. То, что произошло между ними, очень скоро отразится на всех домашних, словно круги на воде от брошенного камня. И это еще больше усугубляло ее отчаяние. Она решила, что самым правильным будет собрать вещи и уехать, но тут же горько рассмеялась. Ведь сейчас она оказалась точно в таком же положении, как в бытность женой майора. У нее не было ни денег, ни возможности покинуть ранчо без разрешения Джейка. Да и потом, если она страстно мечтала бежать от майора, то расставаться с Джейком ей вовсе не хотелось.

Постепенно в ее душе росла злость. Виктория вспоминала каждое слово, сказанное Джейку, ей на ум приходили десятки других, которые она могла бы сказать ему. Это не она лгала ему, а он! Ведь он не говорил ей, кто он на самом деле. Правда, она не могла винить его за это. Она уже давнымдавно все поняла и простила. Она простила ему и то, что он женился на ней изза ранчо, и то, что не пытался ее понять. Она отдала ему не только тело, но и душу, а что получила взамен? Ненависть, одну лишь ненависть. Ненависть Джейка к МакЛейну и всему, что с ним связано была всепоглощающей.

Нет, она не станет облегчать ему его муки и не сбежит из дома. Она будет жить здесь, под самым его носом, чтобы он видел, как растет ее живот, понемногу, дюйм за дюймом. Чтобы он считал дни и дрожал от волнения. Она заставит его мучиться угрызениями совести. Пусть они пожирают его с такой же силой, как и ненависть к МакЛеину, которую он вынашивал долгие годы. Пусть он засыпает и просыпается с чувством вины, как раньше засыпал и просыпался с жаждой мести.

Если бы она не любила Джейка, то его недоверие не ранило бы ее так глубоко. И он был не единственным человеком, которого томила жажда мщения. Виктория отлично сознавала, как переменчивы его настроения. Возможно, через несколько дней все будет подругому, но сейчас она хотела причинить ему боль, такую же сильную, какую испытывала сама. Конечно, она не намерена покушаться на его жизнь, но он не останется безнаказанным. Она поклялась себе в этом.

На следующее утро, сразу после ухода Джейка, Виктория пошла в их спальню, собрала все свои вещи и перенесла в свободную комнату. Она застелила постель, велела принести умывальник и ночной горшок, наполнить лампы маслом и положить на полку несколько свечей на случай необходимости.

Щека припухла и болела. Еще хуже обстояло дело с пораненной губой и затылком. Они сильно ныли.

Виктория как раз принялась раскладывать белье по ящикам комода, когда в комнату вошла Эмма.

— Господи, Виктория, чем ты занимаешься?

— Переезжаю, — спокойно ответила она.

— Вижу, но почему?

Виктория повернулась к сестре так, чтобы та могла хорошенько разглядеть припухшую щеку и разбитую губу.

— Твое лицо! Что случилось?

— Упала.

Глаза Эммы потемнели и сузились. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять случившееся.

— Я не хочу огорчать прислугу, — добавила Виктория всё тем же ровным и спокойным голосом, — так что для всех я бежала, поскользнулась и упала, повредив лицо.

— Да, конечно, — поспешно согласилась Эмма.

— Мы с Джейком поссорились, — добавила Виктория.

— Я могу чемнибудь помочь? — спросила Эмма.

Виктория не поднимала глаз от рубашки, лежавшей у нее на коленях, и молчала.