— Я тоже очень доволен. Не каждому мужчине удается жениться на шпионке, которая пыталась убить его.

— Что…

— Я нашел твое донесение, ты, тварь. — Он встал над ней, скрестив руки и расставив босые ноги. — Ты шпионила за мной все это время, ты предала меня. Да, ты предала меня и едва не довела до смерти моего отца.

Она прижала простыню к груди.

— Нет.

— И если ты не скажешь мне, для кого предназначалось твое донесение, я заставлю тебя пожалеть о том, что не убил тебя сразу.

Нора взглянула ему в глаза и увидела в них равнодушие палача. Она поняла, что сейчас она для него чужая и он мысленно представляет ее смерть.

— Ты чуть не убила моего отца, — тихо повторил он.

Чувствуя, как силы оставляют ее с каждым его словом, она покачала головой:

— Нет. Я бы никогда этого не сделала. Оно предназначалось для… — Она прикусила губу. Быстро же он запугал ее настолько, что она едва не выложила ему всю правду.

— Для кого? Спасай свою шкуру, Нора. Ну-ка, сделай еще попытку. — Она не подняла на него глаз, и тогда он больно схватил ее за запястье. — Господи, мне хочется убить тебя. Почему я не могу убить тебя?

Задохнувшись от боли, она попыталась высвободить руку, но безуспешно.

— Повторяю, это было абсолютно безобидное сообщение.

— Я заставлю тебя сказать правду. Кому ты их посылала?

— Я не могу этого сказать.

Его пальцы крепче сжали ее запястье, и на глазах у нее выступили слезы.

— Если уж ты следила за каждым моим шагом, то можешь, черт возьми, сообщить мне, кто же извлекал пользу из твоих подглядываний и подслушиваний.

Она вскрикнула, когда он принялся трясти ее и продолжал трясти до тех пор, пока ей не стало казаться, что голова у нее вот-вот оторвется. Затем бросил на кровать, как тряпичную куклу. Она упала на спину и заморгала, поскольку все расплывалось у нее перед лазами. Обретя способность видеть ясно, она уставилась на Кристиана.

— Отвечай на мой вопрос, Нора.

Ей был знаком этот тон. Так он говорил с д’Атекой и Черным Джеком. Ровный, холодный, бесстрастный голос свидетельствовал, что его обладателю неведомы такие понятия, как сострадание, жалость, совесть, честь. Не веря своим ушам, она лишь молча покачала головой. Кристиан отошел от нее, и с ним буквально у нее на глазах произошла разительная перемена: он перевоплотился в Кита — спокойного, бесшабашного, со смешинкой в глазах. Он рассмеялся.

— Ну что ж, я выясню это сам. Это не займет много времени. — Смех прекратился, глаза сузились. — А теперь моя очередь сказать тебе правду, хотя ты и не пожелала быть откровенной со мной.

Прислонившись к столбику кровати, он поглаживал бархатный полог, наблюдая за ней прищуренными глазами. Нора подтянула колени к груди; она все еще не могла в полной мере осознать происходящее.

— Правда, глупышка, заключается в том, что я солгал.

— В чем? — боязливо спросила она.

— Что я люблю тебя, конечно. Неужели ты вообразила, что я могу полюбить маленькую дурочку, чей лепет о щенках и котятах способен утомить до смерти. — Он продолжал поглаживать бархатный полог. — Нет. Я это нарочно придумал. Сначала мною двигало лишь любопытство — было интересно узнать, что испытываешь, раздвигая ноги сельской девственницы. Потом возникла необходимость помешать тебе заниматься твоими штучками и выяснить, что уже ты успела натворить.

Нора, как болванчик, все качала головой.