При опросе пострадавших выяснилось, что общий урон, который они потерпели, равен примерно пяти фунтам, и Эдуард распорядился выплатить их тотчас же из королевских денег.

Филиппа поклялась никогда больше не оставлять детей без своего присмотра. Но и с мужем она не хотела, да и не могла разлучаться надолго, а потому ей надо молиться и молиться, чтобы царил мир и Эдуарду не приходилось бы отправляться ни в какие военные походы.

Однако она понимала, что наступит час — и он не так уж далек, — когда снова ей придется встать перед трудным выбором, и что она тогда решит, одному Богу известно.

Вскоре, к своей великой радости, она поняла, что забеременела в третий раз. Эдуард тоже был вне себя от счастья, ему было мало двоих детей, он хотел, чтобы их народилось как можно больше, и чувствовал, у него хватит любви на всех. Пока же не переставал гордиться маленьким Эдуардом и души не чаял в крошке Изабелле.

Филиппа любила смотреть, как он играет с детьми, когда у него появляется свободное время. Она видела, общение с ними его не тяготит, и ей тоже хотелось, чтобы их стало больше.

После захвата англичанами Бервика в войне с Шотландией наступила передышка, во время которой они весело отпраздновали Рождество в замке Уоллингфорд. Филиппа к этому времени была уже на сносях.

Ко времени рождения ребенка королевский двор переехал в Лондон, и младенец появился на свет во дворце Тауэр. Возможно, поэтому Филиппа захотела назвать его, а вернее ее, потому что снова родилась девочка, по имени ее маленькой тетки Джоанной, родившейся тоже здесь, но живущей сейчас с мужем Давидом в изгнании во Франции в замке Гейяр под покровительством короля Филиппа VI.

Джоанна была желанным пополнением семейства, и счастливый отец не мог нарадоваться на новорожденную и на супругу, оказавшуюся такой здоровой и плодовитой.

Многое в Англии по-прежнему беспокоило и угнетало Эдуарда. От войны с шотландцами, пусть недолгой, но кровопролитной и разорительной, сильно пострадала торговля. Иноземные суда боялись заходить в английские порты из-за разгула воровства и разбоя. Эдуард понимал: чтобы стать процветающей, страна должна находиться в мире с соседями и с самою собой. Он приказал жестоко расправляться с ворами и грабителями в городах, селениях, на дорогах и в портах и велел распространить письменные обращения ко всем торговцам и судовладельцам, в которых обязывался обеспечивать их безопасность.

Это обязательство относилось и к фламандским ткачам, прибывшим к тому времени в Англию по приглашению Филиппы. Поначалу они столкнулись с недоброжелательностью, даже ненавистью населения Норфолка, потому что тамошним жителям было не по душе, что эти пришлые так много и упорно работают, словно им в упрек.

Фламандцы оказались не только работящими, но и разумными и спокойными и вскоре начали процветать, несмотря на окружавшую их неприязнь, которая, впрочем, со временем поутихла и не проявлялась так открыто, как раньше.

На шотландский престол при поддержке короля Англии вновь взошел Эдвард Бейлиол, он соглашался отдать англичанам весь юг Шотландии от реки Форт, но Эдуард оставил ему эту часть при условии, что тот признает его сюзереном, — что и было беспрекословно выполнено.

Не все шотландцы согласились с такими условиями и восставали против них. Бейлиол был слабым правителем и нуждался в постоянной поддержке, и Эдуарду приходилось часто отправляться в Шотландию самому, чтобы наводить порядок.

После огорчительных событий в Кларендже Филиппа уже не решалась поручать детей чужим заботам, и поэтому она… нет, не оставалась с ними, а наоборот, брала с собой — даже крохотную Джоанну — и устремлялась вместе с мужем в дальние и не слишком спокойные походы.