— Мой муж знает все о деятельности моего отца. Он узнал об этом еще до того, как мы поженились, — заявила она с горячностью.

Барон пришел в сильный гнев.

— Что ж, если здесь мои сведения не встретили достойного приема, обратимся к властям. Уверен, они немедленно начнут подробное расследование. И я позабочусь о том, чтобы имя вашего мужа фигурировало в процессе. Ведь Стэндвелл пойдет с молотка в счет репараций. Полагаю, газеты осветят этот процесс достойным образом.

Чарити отчаянно пыталась найти выход. Барон вполне способен на такое. Он пойдет и донесет властям… и в редакции газет заглянет… и тогда прощай репутация в свете, которую они только-только начали зарабатывать. На мгновение она даже заколебалась и подумала, а не заплатить ли барону за молчание. Но тут ей вспомнилось, как Рейн только плечами пожал, когда она забеспокоилась, что их репутация в свете будет погублена, и еще сказал, что они могут бросить свет и отправиться путешествовать или уехать жить в Стэндвелл. Она вскинула голову, взглянула еще раз на бледное, хитрое лицо барона. А что, если не поддаваться шантажу?

— Барон, ваше право поступать так, как вам велит честь. Идите к властям, обратитесь в газеты. Исполните свой гражданский долг. Расскажите всем свои нелепые басни. А там посмотрим, кому поверят, виконту Оксли или… — тут она многозначительно посмотрела на мятый воротничок барона, — или бывшему мировому судье.

Отказ, да еще высказанный с такой царственной надменностью, уязвил барона в самое сердце. Кулаки его бессильно сжались.

— Дрянь, ведьма. Ты думаешь, я просто так говорю? Полагаешь, до дела не дойдет, да?

— Мне ваше мнение неинтересно, барон. А теперь будьте любезны покинуть мой дом… И не вынуждайте меня звать прислугу…

Она увидела по лицу барона, что он побежден. Вот только она не поняла, что противнику ее нечего терять. Визитер схватил Чарити за плечи и зашипел ей прямо в лицо:

— Дрянь, заносчивая стерва, ведьма! Ты уже один раз спутала мне карты, так не думай, что и теперь это сойдет тебе с рук! — Он с нечеловеческой силой тряс ее, скручивал ей руки и рычал: — Я ведь поклялся, что отомщу тебе за предательство! Ты заплатишь мне за все и деньгами, и своим телом! Пойдешь со мной!

Глаза его горели адским огнем, на тонких губах пузырилась пена. Она была права: барон не собирался обращаться к властям, но она загнала его в угол и игра стала неизмеримо опаснее.

— Отпустите меня! Вы не смеете… — Но только она раскрыла рот, чтобы закричать в голос, как барон вытащил из внутреннего кармана сюртука очень острый стилет и угрожающе повертел лезвием перед самым ее носом.

— Заткнись, ведьма. — Глаза барона горели желтым огнем, и не было никаких сомнений, что он не только пустит стилет в ход, а еще и получит от этого удовольствие. Голос отказал Чарити. — Ты пойдешь со мной, — повторил барон, еще крепче впиваясь пальцами ей в руку и касаясь лезвием подбородка. — Если твой обожаемый супруг соблаговолит заплатить, может, я и отпущу тебя… когда сочту нужным. Во сколько он оценит тело своей жены? — И он разразился жутким смехом, так что у Чарити кровь застыла в жилах. — Что, потянешь на тысячу фунтов?

— Вам придется ответить за это, — прохрипела она, глядя на барона потемневшими глазами. Но стальной клинок двинулся по нежной коже ее груди с такой решительностью, что она подчинилась.

— Ведь он примчался в Девоншир, чтобы помешать нашему браку. Так, может, он даст за тебя пять тысяч? Или больше? — Барон выпрямился и с наслаждением наблюдал, как ужас мечется в ее глазах.