— Джерри! «Это как же, вашу мать, извиняюсь, понимать?». Кто командует это скорлупкой?

— Похоже, никто! — пожал плечами Питт.

— Ну и дисциплинка! — возмутилась Ксави. — Джоан, кажется, придется вспомнить молодость, а?

Джоанна открыла капитанский сундук.

— А вот и подходящая одежда. Джерри, сколько у вас дают за угон транспортного средства?

— Джоанна, Мари!

— Джереми, не поднимай пыли! — похлопала его по плечу Ксави, свободной рукой вынимая камзол и оглядывая его со всех сторон. — После нашего визита ты занялся государственными делами и вообще из дому не выходил.

Питт еще раз пожал плечами и повернулся к выходу, бросив на подруг взгляд, в котором была странная смесь укоризны, восхищения и легкой зависти. Уже наклонившись, чтобы выйти в низкую дверь, он, не глядя на хозяйничавших в каюте девушек, заметил:

— Месье Жуанвиля, капитана этой бригантины, придется задержать за дебош в кабаке на пару дней.

— А что, он уже успел надебоширить? — удивилась Ксави, разглядывая на свет батистовую рубашку. — Вроде меня с ним не было…

— Успеет… Попутного ветра! — Джереми закрыл за собой дверь.

— Хорошего шкипера воспитал Питер! — улыбнулась Джоанна.

— Главное — догадливого! — закончила ее мысль Ксави.

Приказ отдать швартовы заставил сонную и разморенную сиестой команду подняться с коек. Переругиваясь и костеря на чем свет стоит капитана, вздумавшего в шторм выходить из уютной Кайонской бухты, экипаж вывалил на палубу и замер в недоумении. Перед ними вместо капитана Жуанвиля, старого морского волка, стояли двое мальчишек, по возрасту чуть старше юнг.

— С добрым утром, господа! — с улыбкой сказал один из них, невысокий темноволосый юноша. — Не хотите ли вы поразмяться после сытного завтрака? Пора.

«Господа» зароптали. Вперед выступил здоровенный детина с мрачной небритой физиономией и дудкой боцмана на волосатой груди.

— Это что еще за шутки?! А ну-ка, щенки, брысь отсюда, если не хотите отведать плетки! Вот сейчас придет капитан…

— Не придет! — второй юнец для убедительности тряхнул гривой светлых волос. — Месье Жуанвиль малость перебрали и теперь осматривают местные достопримечательности — портовую кордегардию.

— С сегодняшнего дня ваш капитан — я, — спокойно продолжал первый юноша, — Артур Суорд! А это — наш шкипер и судовой врач, Ксавье Куто. Прошу любить и жаловать!

Поднялся невообразимый шум.

— Капитан, они, кажется, не хотят нас ни любить, ни жаловать, — удивился белокурый Куто. — Заняться аргументацией?

— Давай! Только поаккуратнее — команда нам еще пригодится.

— Не извольте сомневаться, кэп! Пара лишних синяков не помешает им заняться парусами, — с этими словами Куто сбросил камзол и, не спеша закатывая рукава, с интересом обошел вокруг боцмана, который медленно наливался кровью.

— Слушай, ты, наглец! — рявкнул тот, достигнув последней степени накала.

Детина рывком протянул руку к вороту юнца, но это движение осталось незавершенным. Более того, он почувствовал, что его рука оказалась чем-то крепко зажата; мгновение спустя перед ошеломленным взором боцмана последовательно мелькнули доски палубы, фальшборт, паруса, и он с немалым удивлением понял, что летит. Когда все полновесных триста фунтов боцмана врезались в сгрудившихся у мачты матросов, настроение его резко изменилось.