— Миссис Чавенсворт, поверьте, мало что на этой земле способно заставить дрогнуть мою невесту. Она девушка исключительной отваги, которая временами несет за собой множество бед.

И как понять, похвалил меня его милость или все же укорил за прошлые сумасбродства? Я на всякий случай потупилась. Такая тактика до сих пор казалась мне самой выгодной. Пусть никто особо и не верил в такое показательное смирение.

— Ну, не краснейте так, мисс Кэтрин, — с родственной снисходительностью обратилась ко мне миссис Чавенсворт. — Отвага — исключительное достоинство, чрезвычайно редко встречающееся среди молодых девиц. Вам стоит гордиться собой.

Ох, если бы эта добрая женщина только знала, сколько бед натворила я, вдохновленная своей злосчастной смелостью, она бы вряд ли говорила обо мне таким образом. Я до сих пор не могла себе простить то, что сделала с семьей его милости и едва не сотворила с моими же собственными родными. Отвага — далеко не всегда достоинство, если рассудительность не уравновешивает ее, мне довелось на собственном горьком опыте узнать это.

— Не перехвалите мисс Уоррингттон, — строго произнес лорд Дарроу, с подозрением покосившись на меня.

Взгляд у него был ну очень выразительным. У меня тут же начали гореть щеки ещё сильней, чем прежде.

Да, мне стало стыдно за собственное поведение! Пусть руководствовалась я исключительно благими намерениями… Но зачем же вот так каждый раз напоминать о том, что я и так не могу забыть, как бы ни старалась?

— Сложно переоценить достоинства вашей невесты, дорогой Николас, — покачала головой миссис Чавенсворт.

Ну, хотя бы кто-то уверен в том, что я — создание в высшей степени благонравное и одаренное во всех областях. Жаль только, что этот «кто-то» меня совершенно не знает…

После трапезы его милость потребовал, чтобы никто не покидал дома (особенно долго он втолковывал это племянникам) ни под каким видом в его отсутствие. Вообще, это свое указание он твердил нам с завидной регулярностью при каждому удобном случае, из чего я сделала закономерный вывод, что Тшилаба все ещё где-то поблизости и представляет для всех нешуточную угрозу…

— Я словно в тюрьме! — возмутился мистер Уиллоби, тяжело вздыхая.

Мистер Оуэн пожал плечами. Он куда легче переносил всевозможные ограничения, да и вообще отличался большим терпением.

— Уж лучше быть в тюрьме, Роберт, чем на кладбище.

От такой сомнительной и слишком уж мрачной остроты я, признаться, опешила. Вот от мистера Оуэна я не ожидала подобных слов.

Мои сестры посмотрели на нашу дружную компанию с неодобрением и удалились. В библиотеку ли, музыкальную гостиную ушли младшие — я не знала. Да меня даже не попытались позвать с собой. Как-то само собой сложилось, что никто не пытался присоединиться ко мне и племянникам лорда, давая нам возможность общаться без помех. Ну, кроме разве что самого лорда Дарроу. Даже матушка отступилась, предпочитая проводить время в обществе миссис Чавенсворт.

— Право слово, ваш оптимизм меня поражает, мистер Оуэн, — пробормотала я, с тоской глядя за окно.

Но как бы меня ни тянуло на улицу, возможная встреча с Тшилабой отбивала всякое желание покидать дом миссис Чавенсворт. Даже пары встреч с бабкой его милости хватило на то, чтобы я не желала более встречаться с этой особой. Никогда.

— Дядя никогда ничего не приказывает лишь из собственной прихоти… И пусть я тоже недоволен тем, что он не потрудился нам ничего объяснить, однако я не считаю, что мы не должны подчиняться дяде Николасу.

Слава Создателю, мистер Оуэн хотя бы сохранил прежнее здравомыслие в отличие от своего куда более темпераментного кузена. Возможно, с его помощью удастся призвать к порядку и мистера Уиллоби.