– Ага, на Лару Крофт из дупла с кладом выскочил бы ядовитый паук, а потом рухнуло бы самом дерево, но она увернулась бы, и тогда за ней в погоню бросились бы дикие местные жители с вилами и бумерангами! – съязвила моя дорогая подруга. – Не стой столбом, бери мобильник, звони Сереге и батюшке. Пусть возвращаются.

Пока дружественные нам представители правоохранительных органов родного государства и отделенной от него церкви разворачивали свои колесницы, Ирка добросовестно обмазала зачищенное дупло какой-то вонючей гадостью, а потом мы вышли за пределы двора, так и не ограниченные забором, и сели на край обрыва над рекой.

Вечерело. Солнце золотило тихие речные воды, в зеркальной глади отражались пухлые облака.

Мне очень хотелось заполнить белые пятна в истории с внезапным хеппи-эндом.

– Не понимаю. Кто мог это сделать? Может, сама бабка спрятала сюда золото в момент помрачения рассудка, а потом гонялась за воображаемыми чертями?

– Какое помрачение? – не согласилась подруга. – Ты посмотри, как тщательно подогнано второе дно, это же филигранная работа лобзиком. Неуравновешенному человеку такое не сделать.

– К тому же бабка страдала артритом, у нее пальцы были опухшие, – припомнила я. – Значит, это не она. Но тогда кто же?

– Ставлю на деда, – подумав, сказала Ирка. – Он, конечно, вряд ли признается, тем более что так удачно для себя потерял память обо всем недавно содеянном… Но он мастеровитый – это раз, и хозяйственный, если не сказать прижимистый – это два. Если Зинаида сболтнула ему о своем намерении пожертвовать кольца храму, он мог быть против.

– Но не стал возражать ей, а имитировал ограбление, чтобы сохранить ценное имущество в семье, – согласилась я. – Но мы же знаем, что дед был у себя в мансарде, когда бабка преследовала вора!

– Мы не знаем, где он находился в момент ограбления! Запросто мог разбить окно, цапнуть кольца и уже через полминуты оказаться с ними у себя наверху!

– Зинаида вроде видела черную руку.

– Перчатку, я думаю. Голой рукой разбивать стекло было опасно, а дед не дурак.

– А кого же тогда она преследовала? Может, Петьку? – предположила я. И сама же отказалась от этой мысли: – Да нет, Ефимыч не стал бы втягивать в такое любимого внука. Это уже не невинная шалость с краской… Ой!

– Что?

– Ира, я только сейчас поняла, что мы неправильно поняли: дед не ставил камеру, чтобы подглядывать за нами! Он демонтировал ее, уже увидев то, что хотел!

– А что такого он хотел увидеть, подглядывая за собственной старухой-женой? – нахмурилась Ирка.

– Он хотел подстеречь тот момент, когда Зинаида достанет свои кольца и сядет с ними к окну! Чтобы сразу украсть их!

– Весьма возможно…

– Но кто же убегал от бабки в камышовых зарослях?

– В тростниковых!

– Вот это как раз неважно… Кто убегал… И рухнул в воду… Ира, нам нужно найти ружье, которое не выстрелило.

– Какое еще ружье?!

– Это я образно. Чехов говорил: если в начале пьесы на стене висит ружье, в конце оно должно выстрелить. Так что ищем ружье. Или, если хочешь, пазл. Деталь, которая не нашла своего места в сюжете.

– А большая деталь?

Я подумала.

– Не очень. Помнишь, заросли тряслись, но кто по ним бежит, мы не видели. И решили, что это кто-то невысокий. А если не кто-то… И не бежит…

И вдруг меня осенило:

– Он ехал!

– По-моему, это ты едешь, – покачала головой подруга.