– А зачем похититель шлема хотел убить художника? – спросил внимательно слушающий батюшка.

– Чтоб замести следы, – объяснил полковник. – Художник Холодов, нанятый для оформления выступления Шишова, добросовестно, как для каждой театральной постановки, прорисовал эскизы, на которых, в частности, аккуратнейшим образом отметил все параметры шлема Ахиллеса.

– Точно, есть у него такая манера! – я обрадовалась, что угадала: Леонида хотели убить из-за его рисунков. – Я на выставке видела, как он кокошник Царевны Лебеди отрисовал – со всех сторон, во всех возможных проекциях, поразительно детально и точно! Значит, я верно поняла: это рисунки Холодова позволили сделать башку Чужого такой, чтобы в нее идеально вошел золотой шлем?

Лазарчук кивнул, а отец Александр, наоборот, вскинул голову:

– Постойте, но ведь точные размеры шлема похитителям мог дать сам ювелир! Это было бы гораздо вернее и проще, чем строить модель по рисункам художника!

– Действительно, неувязочка. – Я вопросительно посмотрела на Серегу.

– А ювелир не знал про хитрый план с башкой Чужого. – Полковник расплылся в улыбке. – Раевич, видите ли, затевал ненастоящее похищение. У них с Шишовым был свой собственный хитрый план, направленный всего лишь на то, чтобы создать вокруг золотого шлема побольше шумихи. Шишов, как выяснилось, собирался продать его на аукционе. А это же не историческая реликвия – новодел, не имеющий особой цены. Но если привлечь к нему внимание публики – сначала покрасоваться на массовом мероприятии, засветиться в СМИ, а потом еще прогреметь в связи с дерзким похищением предмета…

– То цена шлема вырастет, – понял батюшка.

– Шишов и не думал лишаться шлема! – смекнула я. – Он без сопротивления отдал его налетчику, но тот всего лишь должен был спрятать украденное под помостом, да? Зарыть его там, например. Тогда шлем вскоре благополучно нашли бы, разобрав конструкцию и перекопав землю в границах фундамента, но СМИ уже успели бы пошуметь…

– Однако хитроумный Полозков тайно подправил этот план, чтобы завладеть похищенным, – закончил Лазарчук. – И утек бы он с этим шлемом, упрятанным в карнавальную маску, потому что никому бы и в голову не пришло…

Ирка громко кашлянула и трижды грозно клацнула секатором.

– Ах да, кому-то все же пришло, – спохватился полковник.

– И кто-то даже вызвал огонь на себя, рискнув здоровьем, если не жизнью, чтобы выманить преступника! – напомнила я.

– Это просто потрясающе, какую кто-то проявил сообразительность и самоотверженность! – сказал батюшка, пока Лазарчук лишь сердито сопел.

– Да, мы такие, – скромно потупилась Ирка.

А я спросила:

– Мне только непонятно, как наш сосед Ефимыч вообще затесался в эту историю? В компанию миллионера и ювелира…

– А он давно уже Раевичу свое компьютерное золото сплавлял, – охотно объяснил Серега. – И это из его золотишка ювелир отлил шлем Ахиллеса. Легализовал драгметалл, так сказать. Безупречного происхождения банковские слитки себе оставил, а добытое дедом золото пустил на шлем.

– Надув таким образом своего компаньона Шишова? – Я подняла брови.

– Если подумать, то лишний скандал только повысит ценность шлема, – рассудил батюшка. – Так что Шишов ничего не теряет. А компьютерное золото такое же чистое, как банковское.

– Ты самое главное расскажи, – обратилась я к полковнику.