Словно ощутив перемену моего настроения, Теодор явно нехотя разорвал поцелуй и вопросительно посмотрел на меня.

– Все в порядке, – поспешно заверила я его.

– Ты плачешь, – сказал он хмуро.

– Правда? – я удивилась. Проведя рукой по щеке, я убедилась, что капитан не соврал. Под пальцами ощущалась влага. – Я и не заметила. Это от счастья.

– Да? – Эллингтон скептически приподнял брови. – Может быть, у тебя все таки что то болит?

– Нет нет, – я качнула головой. – Ничего не болит. Просто я на мгновение представила, что ей удалось и ты… погиб. Никогда не ощущала себя более несчастной. Но потом я вспомнила, что ты жив, и облегчение и радость захлестнули с головой. Отсюда и слезы. Боги, что я говорю, – пробормотала я, находясь в шоке от своих собственных слов. Правду говорят: любовь делает нас глупее. Стоило мне в полной мере осознать свои чувства к капитану, как я начала нести какую то чепуху. – Не обращай внимания, я говорю глупости, – заверила я его, вскидывая твердый (я надеюсь) взгляд на Теодора. Тут же нахмурилась, натолкнувшись на его широкую улыбку. – Почему ты улыбаешься? – спросила, попытавшись отойти от него на шаг.

Никто мне этого не позволил. Эллингтон прижал меня к себе так, что у меня не осталось никаких сомнений – не отпустит.

– Я просто рад слышать, что моя жизни тебя волнует.

– Конечно она меня волнует, – проворчала я, чувствуя легкое смущение.

В его объятиях я ощущала себя защищенной. Внезапно я поняла, что именно здесь я и должна быть. Почему то это понимание принесло чувство удовлетворения и облегчения. Я коротко выдохнула и прикрыла глаза, впитывая в себя его тело, запах, силу, которая, как мне казалось, буквально клокотала внутри твердого, будто высеченного из камня тела.

Сколько мы так простояли, не могу сказать, но в какой то момент нас прервал стук в дверь. Капитан отпускал меня нехотя, да я и сама не желала отпускать его. Впрочем, вскоре я смогла взять в себя в руки и кое как обуздала вырвавшиеся на свободу чувства. Буря внутри постепенно утихала, оставляя после себя сладостное чувство, что все еще впереди.

– Принесли твой… – капитан глянул мельком в окно, – ужин. Но сначала тебя осмотрит целительница. Мадам, – обратился он к играющей роль моей кухарки мадам Гаррисон, – посмотрите, все ли в порядке с миледи?

После этого меня со всей осторожностью уложили в кровать. Чувствовала я себя уже вполне сносно. Голова почти не кружилась, да и слабость постепенно проходила. Даже странно, учитывая, что еще совсем недавно один магический выброс уложил меня в постель на несколько дней.

Как немного позже пояснила целительница, в этот раз у меня был не спонтанный выброс магии, а интуитивное колдовство. Конечно, я немного перестаралась, заработав легкое магическое истощение, но опасным оно не было. Подобным образом можно магичить только в крайне стрессовых ситуациях. Не всем удается подобное, но многим.

Без должно обучения и тренировок повторить это я смогу еще не скоро. Если только жизнь снова не поставит меня в похожую ситуацию, заставив действовать незамедлительно. Надеюсь, ничего такого больше никогда не произойдет. Я лучше несколько лет поучусь, чем снова пройду через подобное.

После того, как Теодору стало понятно, что умирать я не собираюсь, то он извинился, сказав, что ему срочно нужно быть в другом месте. Почти все маги покинули дом. Остались лишь Роберт и мадам Гаррисон. И конечно же, испуганная донельзя Глория и мистер Катерман.

После этого дни потянулись за днями. На следующий день мы должны были пойти на обед к отцу Теодора, но по понятным причинам визит пришлось отложить до лучших времен.

Восстановилась я быстро и занялась своим образованием. Книги мне в воскресенье привез Лютер, который попросил посмотреть на защиту моего разума.