Утро выхода в океан выдалось на редкость ясным и спокойным, так что Джонрако велев вынести обеденный стол на шканцы, как он это частенько делал, даже когда завтракал сам. Пока стюард сервировал столик, капитан рассматривал в зрительную трубку удаляющийся берег континента, который для невооружённого глаза выглядел простой серой полоской на горизонте. В окуляр же ещё можно было различить несколько толстых башен, напоминающих пеньки.

Джонрако сплюнул, в сердцах. Лямине ему никогда особо не нравился, поэтому он старался не заходить в его порт, без особой необходимости. Даже возможность избавиться о двух неприятных «зайцев» не заставила его изменить курс Чёрта. Проклятый городишко, чтобы ему утонуть, населяли одни чёртовы религиозные фанатики и за лишне слово в адрес Магистра, ты мог запросто получить кинжал под ребро, прежде, чем сообразил, какую хрень ляпнул. Именно в Лямине Магистр набирал пушечное мясо для войн, которые затевал и там происходили самые пышные торжества в его честь.

Шания, стоявшая рядом, разрывалась между желанием взглянуть в странную трубку, приближающую далёкие предметы и своей гордостью. За весь вчерашний день они больше не сказали друг-другу ни слова, предпочитая использовать Хастола, в качестве посредника. Именно он, неизменно ухмыляясь, сообщал девушке, что капитан соизволил выделить ей каюту или приглашает отобедать.

Санорени, до смерти испуганный шуткой капитана, постарался на славу и все остались довольны изысканными блюдами, больше напоминающими яства из дорогого ресторана, чем обычную матросскую еду. Чтобы кок не расслаблялся, Джонрако попенял на расход провизии, но после смягчился и заявил, что с таким коком он не боится преодолеть Полосу Мрака и идти дальше. Услыхав про Полосу, толстяк схватился за голову и со стоном, удалился на камбуз.

Итак, гордость взяла верх и поджав губы, Волли отошла к обеденному столу, куда уже начали прибывать чашки с дымящимся напитком и бутерброды. Хастол, занявший своё место чуть раньше, поднялся и помог девушке, заслужив нарочито громкие слова благодарности. Джонрако, краем глаза наблюдавший за этой картиной, яростно схлопнул трубку и прикрикнул на матросов.

Эти окрики раздавались весь вчерашний день и матросы, не допускавшие ни одной ошибки, пожимали плечами и спрашивали, какая креветка искусала капитана. Узан, успевший-таки стащить бутылку и опорожнивший половину, авторитетно заявил, что ему-то известна причина. Дескать шкип буйствует из-за того, что аппетитная цыпочка отклонила его притязания. Уж лучше бы, заявил матрос, поглаживая неприличную татуировку на ляжке, начальник дал действовать опытному парню. Уж он, Узан бы, так не оплошал!

Капитан, стоявший в задних рядах слушателей, тотчас дал действовать опытному парню и тот не оплошал, выдраивая кубрик. Когда вечером, грязный и злой, Узан поднялся на палубу, ничто на свете не заставило бы его начать снова трепать языком.

— Капитан, — окликнул Черстоли, намазывая тёплую булку маслом и передавая её девушке, — Не желаете составить нам компанию? Я, надеюсь, наше общество вас не слишком тяготит? Или вы чего-то опасаетесь?

Джонрако, твёрдо решивший позавтракать в одиночку, закрыл рот и скрипнув зубами, подошёл к столу. Шания тотчас повернула голову в другую сторону и капитан, всхрапнув носом, сделал то же самое. То, что оба ведут себя, как дети, никого не волновало. Больше тяготило молчание, повисшее над столом. Волли ощутила, что мягкая вкусная булка напрочь не лезет в её горло и громко откашлялась. Тотчас волна кашля овладела всеми присутствующими, словно все глотнули крепкого рома. Угрюмый капитан откашлялся и обратился к Хастолу так, словно за столом больше никого не было:

— Возможно это и не моё дело, приятель, — он пожал могучими плечами, — Но уж такой я любопытный человек. Скажи, на кой чёрт ты прёшься на это самый Калларис? Скажу тебе, как на духу, я кое что слышал про эту землю и всё что я слышал, пахло весьма неаппетитно.