|
Подвижная научно исследовательская лаборатория, если угодно. – Модуль? – вскинул мутноватые глаза писатель, доставая из внутреннего кармана блокнот. – Я запишу. Значит, мы будем плыть на модуле. – Не плыть, – мягко поправил его Арсений. – «Земля 2» может передвигаться по суше, воде, летать и погружаться на глубины свыше пяти километров. Этакий вездеплав, всюдуезд и где угодно лёт. Ее многослойная оболочка состоит из композитных материалов, меняющих свои свойства в зависимости от окружающей среды. – «От окружающей среды…» – как прилежный ученик вслух повторил Журавлев Синицын, с огромной скоростью строча в блокноте. – Созданная для работы на других планетах, станция может выдерживать высокие и низкие температуры, сильное ударное воздействие, полностью безопасная в радиационном плане. Собственный портативный атомный реактор обеспечивает автономность станции. За системой жизнеобеспечения следит искусственный интеллект. Он же контролирует связь, силовую установку и муверы – узлы, связанные с движением станции в различных средах. Люди могут полностью положиться на исин и спокойно заниматься научной работой. – Но при чем тут термин «терраформирующая»? Насколько мне известно, это связано с изменением облика других планет по земному типу, да? – писатель, помаргивая, смотрел на Ковалева. За соседним столиком его муза заливисто хохотала над ею же и рассказанным анекдотом. Арсений вздохнул. – Да, вы правильно понимаете. Я уже говорил, что наша «Земля 2» – лишь один из модулей. Прибыв, допустим, на Марс, несколько десятков таких модулей расходятся в разные стороны, проводят исследования, причем их исины постоянно обмениваются информацией. Затем выбирается наиболее благоприятное место, скажем, один из полюсов планеты. Модули собираются там и объединяются в терраформирующую систему, которая на основе результатов исследований начинает преобразовывать Марс – менять состав атмосферы, бурить скважины к залежам подземного льда, генерировать магнитное поле, насыщать почву биоактивными элементами – чтобы на планете в будущем могли яблони цвести. – Яблони на Марсе – это очень удачный образ! – воодушевился писатель. – Можно, я его украду для своей книги? – Все уже украдено до нас, – улыбнулся Ковалев. – Песне, в которой есть строчка «И на Марсе будут яблони цвести», лет сорок. – Жаль, – опечалился было Журавлев Синицын, но тут же вскинул лысоватую голову. – Да кто там помнит эти песни! Обязательно вставлю яблони в книгу! Но не все участники экспедиции проводили обеденное время с пользой. Капитан «Земли 2» Надежда Алферова переживала не самые приятные минуты своей жизни, с тоской помешивая ложечкой в чайном стакане. Виной плохого настроения женщины был сидящий напротив Бунин. Ученый неожиданно воспылал к Надежде прямо таки африканской страстью и буквально не давал ей проходу. Причем его навязчивые ухаживания напоминали экзерсисы озабоченного подростка: он суетился, краснел, глуповато хихикал, постоянно все ронял, проливал, начинал смущаться и от этого суетиться еще больше. Если Бунин говорил комплименты, то они были неуклюжи, если читал стихи, то какие то пошловатые, а истории, рассказываемые им, чтобы позабавить Алферову, оказывались скучными и занудными, как лекции по теоретической механике. Последней каплей, переполнившей чашу терпения Надежды, стала попытка Бунина экспромтом сделать ей поэтический комплимент: – Как Арктика, вы неприступны, холодны, Одеты вы в ледовые одежды. Но ваше имя дарит мне надежду Лед растопить в ближайшие же дни! Алферова вспыхнула, решительно отставила пустой стакан. – Вы несносны, господин Бунин! Вдруг пол столовой ощутимо ушел вниз, потом корабль сильно качнуло. |
