Интонации в его голосе убедили меня не настаивать на вопросе. Он был большим мальчиком. Если бы он хотел моей помощи, он мог попросить об этом.

Осторожно, мечами, мы открыли дверь в бункер. Было темно даже в сравнении с чернотой ночи, и мои глаза ещё не привыкли. Я осторожно пошла вперёд.

Но не достаточно осторожно.

— Стоп! — крикнул Этан, обхватив меня рукой до того, как я не нырнула вниз, в темноту.

Лифта не было.

Этан оттащил меня назад как раз в тот момент, когда я почти соскользнула через край. Это падение не могло закончиться для меня ничем хорошим.

— Иисусе, — сказал Этан, оседая со мной подальше от края, и руки его тряслись от нервов.

— Думаю, что лифт у них, — сказала я, взглянув вниз. — И что мы сделаем, чтобы очутиться там?

— Здесь тридцать футов, — сказал Этан. — Я могу спрыгнуть, но у тебя нет опыта.

— Это не совсем так.

Этан медленно перевёл взгляд на меня.

— Пока тебя не было, я научилась прыгать. Ну, падать, так или иначе. Джонах меня научил.

— А, — это было всё, что сказал Этан. Но он смотрел на меня с минуту с выражением лёгкого любопытства на лице.

— Он помог мне, когда тебя…не было, — объяснила я. Не то чтобы он просил объяснений.

— Я не ревную, Страж.

— Хорошо.

— У меня нет причин для ревности.

Я в равной степени была удивлена и заинтересована этой напускной храбростью.

Этан летел по скоростной трассе и пытался огибать повороты вместо того, чтобы ехать на приемлемых тормозах.

— Кстати, — посоветовала я, — Тот, кто пойдёт первым, может отправить лифт обратно.

— Слишком шумно. Мы должны двигаться тихо, когда окажемся там. Между тем, они, вероятно, уже знают, что мы идём, но, всё равно, не надо объявлять об этом, — он посмотрел на меня. — Ты уверена, что можешь сделать это?

Я бы не стала отрицать, что этот прыжок, как и все другие, пугает меня. Но не думаю, что он хотел услышать это именно сейчас. И мой страх, конечно же, не самая веская причина не делать этого. Если бы я избегала всего, чего боялась, то никогда бы не выходила из дома.

— Я пойду первым, — сказал он, и, прежде чем я могла согласиться, он исчез, оставив лишь свист воздуха после себя. Две секунды спустя я услышала, как его ноги коснулись земли.

Мои глаза, наконец, привыкли к темноте, и я заглянула через край. Этан поднял вверх большой палец. Когда он расчистил путь для меня, я зачехлила меч, вздохнула и сделала шаг.

Худшее, что есть в вампирских прыжках — и это действительно единственная плохая вещь — был именно первый шаг. Это было так же неприятно для вампиров, как и для людей, тошнотворное чувство в желудке, внезапное ощущение падения и страх, что этот прыжок будет последним.

Но потом всё менялось.

В мире все замедлялось, как будто перестраивалось, чтобы двигаться в одном ритме с вами. Дюжина шагов стала единственным изящным шагом, и, пока вы держали колени расслабленными, приземление не представляло вообще никаких проблем.

Я приземлилась на корточки, как супергероиня: одна нога согнута, другая отставлена, рука на земле, а другая на рукояти меча. Я взглянула на Этана сквозь чёлку.

Его глаза полыхали яростной гордостью.

— Ты можешь это делать, — прошептал он.

Я встала и поправила ремень моей катаны.

— Ты во мне сомневаешься?

— Я не сомневаюсь, — сказал он. — Я… отложил вынесение приговора.

Я расстроилась, но решила спустить всё на тормозах.