– Яна-а! – Ив раздраженно закатил глаза. – По-твоему, магия – это что? Это сила, способная заменить весь труд на свете?

    Именно так я и думала. Но, когда эту мысль сформулировал Ив, да таким обвиняющим тоном, мне показалось, что признаваться в этом не время. И даже закралось сомнение, что я в чем-то не права. Глупости, я всегда права!

    – Если не весь, то хотя бы самый нудный, – упрямо ответила я. – По-твоему, нам сейчас стоит отправиться в лес за грибами и корячиться по земле, по ягодке собирая землянику?!

    – А по-твоему, достаточно щелкнуть пальцами, и грибы прикатятся к твоим ногам? – съязвил Ив.

    – А что, это идея! – загорелась я. – Если ко мне не идет пицца, может, повезет с более близким материалом. Лисички, подосиновики, шампиньоны и эти… как их там… волнушки, ко мне!

    – Мухоморы забыла, – услужливо подсказал кот, с интересом наблюдавший за нашей перепалкой.

    – Спасибо, – буркнула я.

    – На здоровье, – с любезностью отозвался Варфоломей. – Еще поганки не забудь пригласить к столу!

    Минуты две я хмурила лоб, представляя себе, как со всех лесных опушек грибы отрываются от корней, а ягоды – от кустиков и летят ко мне аппетитными стайками. Вот ароматное земляничное облачко, вот грибное… И опять ничего! Я снова была вынуждена признать свою неспособность к магии.

    – Ну почему у меня не получается? – тоскливо протянула я. – Ив, объясни!

    – Я уже все сказал, – холодно взглянул на меня рыцарь. – Магия – не игрушка в руках вздорной девчонки.

    Он отвернулся и зашагал к избе.

    – Ах, вот ты как заговорил! – обиженно крикнула я ему в спину и в отчаянии прошептала: – Но ведь раньше у меня получалось! Почему?

    – Могу только предположить, – вклинился кот, не торопившийся вернуться в дом.

    – Валяй, – буркнула я.

    – Я видел, как Яга учила Василису. И перво-наперво она ей втолковала, что волшебство – драгоценный дар, и его нельзя тратить по мелочам. Представь, что тебе дарован ларец с самоцветами. Ты можешь распорядиться им с толком – помочь бедняку построить хижину, купить больному целебный отвар, наградить праведника, остановить злодея. А можешь растратить его на себя по пустякам – на гребни, ожерелья, новые сарафаны и сладости. В первом случае ты сделаешь мир лучше и оставишь о себе память в людских сердцах. Во втором – твое золото превратится в сор, утечет, как вода, и, доставив мимолетную радость тебе, обернется песком.

    – Ты меня сейчас к благотворительности призываешь? – угрюмо уточнила я. – Себе – ничего, даже куска хлеба, людям – все?

    Кот печально посмотрел на меня и махнул хвостом:

    – Я? Ни в коей мере. Я лишь пересказываю тебе слова своей хозяйки.

    И, отвернувшись, он побрел к избушке.

    – Но ведь раньше у меня получалось, – я сжала кулаки, – получалось же! Куда же все делось? Не может же быть, – похолодела я, – что я истратила весь запас своего дара!

    Возвращаться в избушку под обстрел укоризненных взглядов Ива и кота не хотелось.