|
Снарядили его домашние наскоро, одели… Вышли мы, сели в тарантас. «Гони!» Взвилась наша тройка!.. Еду я обратно, шевельнуться не смею: сам себе не верю, что это рядом со мной сидит сам Шереметев. А на душе все-таки гордое чувство… Завтра по всему Нижнему грянет, как гром. И кто это исполнил? Воронин! Перед самым городом совсем рассвело – глядим: мчится, сломя голову, жандармский полковник. Запоздал бедняга. До сих пор еще перед глазами стоят его выпученные глаза и испуганная физиономия, когда мы с громом и звоном пронеслись мимо…
После этого Шереметев выхлопотал разрешение выехать за границу, и столп нижегородского крепостничества исчез с горизонта[43 - По воспоминаниям того же П. Д. Стремоухова, борьба между С. В. Шереметевым и А. Н. Муравьевым завершилась следующим образом: по ходатайству П. Д. Стремоухова к министру внутренних дел, «в виду, исключительных обстоятельств того времени», дело о злоупотреблении помещичьей властью С. В. Шереметевым обошлось без формального следствия.].
X
Теперь, после этой нелепой, конечно, характеристики губернатора-декабриста, читателям понятны причины той глубокой ненависти, которая так вдохновляла крепостную музу. Понятно также, с какой жадностью большинство дворян ловило всякий слух об удалении Муравьева.
Вот новость первоклассная, Вот новость нарасхват, Газетная, прекрасная, И кто же ей не рад.
Так начинается «Муравиада».
Конец долготерпению! Наш префект, наш тиран, По царскому велению Переведен в Рязань.
Оказалось, что ликование было преждевременно: переведен был другой Муравьев, племянник Александра Николаевича, вятский губернатор. Вскоре, однако, пришла очередь и декабриста.[44 - Муравьев Николай Михайлович (1820–1869) – генерал-майор, сын М. Н. Муравьева-Виленского.]
В апреле 1861 года Ланской увидел себя вынужденным подать в отставку, уступая место Валуеву.[45 - Валуев Петр Александрович (1814–1890) – граф, русский государственный деятель.] Это был первый удар начинавшейся реакции. Муравьев понял, что и его роль кончена, написал Валуеву замечательное по откровенной прямоте письмо и в октябре тоже подал в отставку.[46 - А. Н. Муравьев был уволен от должности и высочайшим приказом назначен сенатором с переводом в Москву 16 сентября 1861 г., фактически это была почетная отставка.] Либеральная часть дворянства и общества провожала его торжественным обедом. Губернский предводитель Болтин отметил твердость и такт, с которым якобинец и заговорщик сумел предупредить обычные в то время крестьянские волнения. Он достиг этого, внушив крестьянству, что и для тех, «кто в течение двух столетий терпел притеснения и насилия, есть правосудие, есть закон». Благодаря только этому, «в то самое время, как в большинстве других губерний потребовалось содействие войск для прекращения беспорядков, в Нижегородской губернии для этого было достаточно личного появления и устных разъяснений губернатора».[47 - А. С. Савельев. Р. Старина. Июнь, июль 1898 г.].
В ответной речи Муравьев сказал, между прочим, что в этом «много содействовали ему сами крестьяне, которые с глубокой благодарностью к великим милостям императора приняли новое положение и в совершенном порядке, тишине и спокойствии исполнили все требования онаго… Тем самым, – закончил растроганный декабрист, – равно, как и дарованными им правами гражданства, они удостоились участия в настоящем обеде». |
