|
И это меня так напугало, что я тотчас же приказал машине создать дубликат. В сущности, дубликат и стал основным компьютером, поскольку первый я отдал вам как игрушку. — По моему, создание запасного варианта — стандартная техническая, процедура, которую должны были проделать с самого начала, — заметил Фрайгейт. — Мы думали, что компьютер не может выйти из строя, во всяком случае настолько сильно. Мы считали его неуязвимым. — Да, а «Титаник» считался непотопляемым. — Так кто же была та монголка, которую убил Hyp? — спросила Алиса. — А а! Она была всего лишь персонажем, созданным для того, чтобы озадачить вас и заинтриговать. Кто то же должен был нести ответственность за мою гибель, ну, я и подсунул вам монголку, чтобы вы помучились, пытаясь разгадать тайну моего убийства. Хотя она изначально была для вас неразрешимой. — Стало быть, женщина была андроидом? — сказал Фрайгейт. — Конечно. — Кое кто из нас говорил, что Нуру слишком легко удалось с ней покончить, — проронил Фрайгейт. Бертон попыхивал сигарой, надеясь, что внешне он более хладнокровен, чем внутри. — Спасибо за объяснение, — сказал он. — Хотя не жди от меня благодарности за наши страдания и кровавую бойню, которую ты допустил. Но, как ты заметил, мы должны были испытать все на собственной шкуре, и я не сомневаюсь в чистоте твоих намерений. Тем не менее, по твоим собственным словам, характер проявляется не в желаниях и намерениях, но в поступках. Поэтому я хочу задать тебе самый главный вопрос. — Бертон немного помолчал. — Можем мы остаться в башне? Или должны вернуться в долину? — А чего бы вам хотелось? — усмехнулся Лога. — Я не могу говорить за всех, но я лично предпочел бы остаться здесь. Остальные высказались в том же духе. — Почему? — спросил Лога. — По двум причинам, — ответил Бертон. — Во первых, здешняя жизнь мне больше по душе — если не считать последних событий, спровоцированных тобой. Здесь я могу учиться, приобретать такие познания, ради которых я на Земле продал бы собственную душу, если бы верил в ее существование и если бы мне кто то предложил ее купить. К тому же жизнь тут гораздо комфортнее, почти как в раю — то бишь в раю материальном, как люди себе его представляли. А во вторых, смею надеяться, что я достоин здесь находиться. По моему, я уже близок к «продвижению», по крайней мере насколько мне это дано. Если ты отошлешь меня обратно в долину, разочарование и недовольство ничуть не повысят мой этический уровень. Скорее, напротив, понизят его. Лога спросил остальных, хотят ли они остаться по сходным причинам, или же ими движет что то другое. Ответы, в общем, не слишком отличались от того, который дал Бертон. — Прежде чем я скажу вам о том, что вы так отчаянно жаждете узнать, я хотел бы ненадолго отвлечься. Бертон, когда ты заявил, что близок к «продвижению», насколько тебе это дано, ты бессознательно сказал чистую правду. И сильно возбудил мое любопытство. Скрывается ли за твоей репликой какой то подтекст? Есть у тебя какие то подозрения, смутные догадки по поводу… Лога улыбнулся и снова хлебнул коньяку. Он явно ждал, что Бертон продолжит оборванную им фразу. Зря надеялся. Бертон понятия не имел, на что намекает Лога. — Договаривай, раз начал, — сказал Бертон. — Догадки о чем? — Ладно. Тебе говорили — и я сам, и Церковь Второго Шанса, — что, когда ты достигнешь определенного нравственного уровня, когда научишься сочувствовать и сострадать, когда избавишься от неврозов и психозов, тогда, мол, ты будешь готов «продвинуться». То есть после смерти тебя уже не воскресят в долине Реки. Твой ватан исчезнет — его уже нельзя будет засечь нашей аппаратурой. |
