Хочу особо подчеркнуть, что перечисленные мною компоненты не просто присутствовали внутри автора, они являлись самим автором!
А теперь давайте рассмотрим меня — писателя, который взялся за создание романа в духе «Смерти». Почему мне пришлось так много читать — при том, что большая часть освоенных материалов, скорее всего, вообще останется за рамками книги? Да потому, что мне необходимо понимать не только то, что Мэлори знал и чувствовал, но также и то, чего он не знал (не мог узнать) и не чувствовал. Например, не ознакомившись с системой современных представлений о средневековых вилланах, я не мог бы объяснить для себя полное безразличие Мэлори к этой прослойке английского населения. На мой взгляд, люди совершают величайшую ошибку, когда пытаются реконструировать иную эпоху и при этом исходят из того, что тогдашние взгляды и нравы ничем не отличались от их собственных. На самом деле, если бы наш современник, будучи совершенно неподготовленным, повстречался с человеком пятнадцатого столетия, общение между ними было бы невозможно. С другой стороны, я уверен, что при наличии определенных знаний и самодисциплины современный человек способен не только понять образ мышления своего средневекового собрата, но и до определенных пределов адаптироваться к нему. Правда, обратное видится мне совершенно невозможным.
Я никоим образом не считаю потерянным то время, которое потратил на свои исследования. Без этого образ мышления Мэлори так и остался бы для меня тайной за семью печатями — по крайней мере, в отношении того, чего именно он не мог знать или чувствовать.
И это не абстрактный вопрос. Сейчас, с учетом предварительной работы, мне стало ясно, что задуманное мною переложение «Смерти» будет непростой задачей. Я не могу просто взять и пересказать всего Мэлори, поскольку современный читатель — без специальных знаний и опыта сопереживания чуждой эпохе — не воспримет большую часть рассказанного. И единственный способ решить эту проблему — воспользоваться методом аналогий. То есть, я должен отказаться от полной идентичности и попытаться передать всего лишь сходные образы и эмоции.
Теперь я явственно вижу все сложности, связанные с моей работой. Это, конечно, минус. Однако это вовсе не означает, что в ней вовсе нет никаких плюсов. Прежде всего, наша книга помогает сохранению фольклора — того самого, что на протяжении столетий передавался из поколения в поколение. За прошедшее время сам миф, по сути, мало изменился: от века к веку и от страны к стране варьировалась лишь внешняя оболочка (так сказать, упаковка). Сама же легенда по-прежнему оставалась набором откликов на ментальные раздражители.
Что касается устремлений и движущих мотивов людей, то они тоже остаются неизменными. Во все времена человек хотел одного и того же: быть богатым и счастливым, а еще — чтобы его любили и уважали. Вот те цели, во имя которых он живет, борется и — при необходимости — жертвует всем остальным. И лишь серьезное разочарование в жизни способно подвигнуть человека на смену этих ориентиров. В рамках описанной схемы мы все — Томас Мэлори, я сам и мои будущие читатели (если таковые отыщутся) — сможем совершенно спокойно общаться и понимать друг друга.
ЧЕЙЗУ
Лондон, май 1958 г.
Добро пожаловать в средневековый Лондон! Мы с Винавером только что вернулись после двухдневного путешествия. Нам не удалось зарезервировать на сегодня номер в Винчестере, поскольку там сейчас проходит сельскохозяйственная ярмарка. Поэтому мы решили выехать рано утром, чтобы Винавер мог собственноручно продемонстрировать манускрипт Джону. В Винчестере мы пообедаем с библиотекарем, полюбуемся на рукопись и вернемся обратно в Лондон. По возвращении мы сразу же Вам позвоним. Вероятно, это будет где-то около половины седьмого.
На завтрашний вечер (в среду) у нас запланирован званый обед, посвященный памяти Мэлори — милости просим и Вас, Чейз Хортон! Будут только Уотсоны, чета Винаверов и Вы. |