– И все таки мелкие рыбки могут погрызть сердце, – засомневался Тоберон.

– Иллиадару нужно воздвигнуть вокруг него барьер. Все равно это ненадолго. Как только мы установим все сердца, всё изменится, – сказал Монту. Сколько бы мы его ни спрашивали, что он имеет в виду, кот упорно молчал, отнекиваясь, что мы и сами чуть позже узнаем. На вопрос, откуда он сам знает, он отвечал, что ему положено знать.

Яйцо заняло свое место, сразу, будто само по себе, уютно устраиваясь внутри колыбели. Мне показалось, даже камень под будущим сердцем стал мягче.

– И последнее, – прошептала, стараясь не обращать внимания на то, что воздуха стало не хватать. – Магия.

Я помню, как потянулась к морю магии, как то с радостью предоставило мне нить, которую я подсоединила к яйцу. Еще помню, как видела изменения в сердце. Как оно чуть уменьшилось, вспыхнуло, превратившись в кусочек раскалённого камня, а потом поверхность его потемнела. Я слышала первый стук. От этого по воде будто прошлась беззвучная волна. Мы даже не устояли на ногах, повалившись на дно. А потом наступила темнота.

Очнулась я уже на льдине, в объятиях стража.

– Как все прошло? – тут же спросила я, поднимаясь.

– Все отлично, сердце стоит и работает. Я возвел вокруг него барьер. Магии в нем должно хватить на пару лет. Я думаю. Сама как?

– Голова чуть болит, но, думаю, скоро пройдет, – отозвалась, оглядываясь.

В поле зрения тут же попали остальные члены нашего отряда.

– Эх, полетать бы, – мечтательно заявил Лонгвар, присаживаясь рядом с нами.

– И зачем мы вам? – буркнул Тоберон. – Только силы на нас тратите.

– Вы не правы, – возразила я. – Иногда необходимо присутствие кого нибудь взрослого. Вы помогаете уже тем, что вселяете уверенность. К тому же помогаете советами и идеями. Разве вам не интересно увидеть все своими глазами?

– Конечно, интересно, но, боюсь, мы только мешаем вам.

– Не говорите так, – заговорил Велидар. – Я согласен с Селеной. Они еще очень молоды, им нужна наша поддержка, пусть она и проявляется только в том, что мы присутствуем рядом. Вашему сыну меньше тридцати, а Селене и того меньше. По сути, они ведь самые настоящие дети.

– По сравнению с вами, – Тоберон хмыкнул, – я и сам еще дитя.

– Не думаю, что это так. Люди из за своей короткой по сравнению с драконами и альварами жизни всегда взрослеют быстрее. Посмотрите на моего сына. Ему больше тысячи лет, а ведет он себя порой так, словно ему меньше, чем вашему сыну.

– К тому же, – тихо заговорил Иллиадар. – Если со мной что то случится, то у Селены будет рядом еще два дракона, чтобы выбрать из них себе нового стража. Да и ты, отец, если не забыл, тоже потенциальный дракон с непробужденной второй формой.

У меня чуть сердце в горле не застряло.

– Ты что такое говоришь? – прошептала я, пораженная тем, что Иллиадар думает о чем то подобном. Оглядевшись, я невольно зажмурилась. Никто не выглядел удивленным словами Иллиадара, хотя Тоберон и хмурился. Не это ли настоящая причина, что они будут ходить с нами? – Это…

– Всегда нужно готовиться к худшему, – шепнул Иллиадар, целуя меня в шею. – Но я надеюсь, что ничего такого не случится.

– Уж постарайся, – слишком громко сказала я, пытаясь успокоиться.

– Так, нам надо полетать, – встрял Лонгвар, заполняя образовавшуюся тишину.

Вскочив на ноги, он поднял руки вверх и принялся разминаться.

– Льдину расколешь, – флегматично подметил Тоберон.

– Или потопишь, – согласился с ним Велидар.

– Я сейчас укреплю, – заверил всех Иллиадар.

– Тогда я тоже не против полетать.