|
«Труп, — отстранено подумала она. — Растерзанный, окровавленный труп». Тварь приближалась, рыча и отмахиваясь от луча полицейского фонарика. Всхлипывая, Елена отползала назад. За уродом возвышалась одна, две… десяток таких тварей. Люди орали, матерились и звали полицию. Грохали выстрелы. Ближайшая тварь взвыла, рухнула прямо на Елену и, издыхая, сомкнула лапы на ее бедре. Острые когти вонзились в плоть. Закатив глаза, Елена заорала: — Иго-о-орь! Спа-а-а-а… Вроде бы хрустнула кость. Боль пронзила сознание, и мир начал меркнуть. Последнее, что запомнила Елена, — выпученные глаза твари с вертикальными зрачками и безгубая клыкастая пасть. Очнулась она в темноте на чем-то мягком, живом. Застонала. Нога болела адски — значит, живая. Теплая ладонь легла на щеку, коснулась лба: — Лена, Леночка… Живая! — Не дождешься, — проворчала она, попыталась сесть и зашипела от боли. — Что вообще происходит? Ей ответил выстрел. Игорь помог Елене сесть, и она поняла, что находится на лестнице среди перепуганных людей. — Откуда-то появились дикари, — снизошел до ответа благоверный. — Они убивают людей, полиция их сдерживает. Пока. — Что значит «пока»? Надо уходить отсюда. И где моя сумочка? Там паспорт… Игорь! — Она вцепилась в его рубашку. — Сделай же что-нибудь! Я тут, между прочим, из-за тебя! — Выход завален, — сказал он. — Станцию заполонили эти существа. Надеюсь, спасатели успеют, пока они до нас не доберутся. — Что значит «успеют»? Ты обязан меня отсюда вытащить! Мужик ты или нет?! — Она всхлипнула. — Если бы ты побольше времени проводил с семьей, а не шлялся со шлюхами… Да-да. Не таращись, я знаю, зачем ты здесь. Так вот, если бы не твоя стерва, мы были бы дома, а не тут! — Помолчи, пожалуйста. Неизвестно, что с нашим домом и детьми. — Дети! — Елена заголосила, потом перешла на шепот. — Это ты, ты во всем виноват, теперь ищи выход! Где хочешь, там и ищи… Грохнул выстрел. Рев заполнил станцию, людская толпа колыхнулась и затихла. — Патроны заканчиваются, — донеслось снизу. — Надо экономить, долго не продержимся. — Да откуда взялись эти уроды? — ответили фальцетом. — Прут и прут. Господи, спаси! ИГОРЬ Гарик встал. Напуганные люди заполонили каменную лестницу, они жались друг к другу, сидели на перилах и тянули шеи, силясь рассмотреть, что делается внизу. А картина вырисовывалась нереальная до жути: на станции валялось несколько телефонов с включенными экранами, в слабом синеватом свете двигались фигуры человекообразных существ. Сходились вместе, перерыкивались, косились на сбившихся в кучу людей, но нападать не спешили. Рядом тихонечко пищала девочка лет десяти, ее прижимала к себе напуганная молодая мать. Лена истерила из последних сил. Когда она потеряла сознание, Гарик перетащил бездыханное тело сюда и перевязал поясом кровоточащую ногу. Рана на внутренней стороне бедра была глубокой — вырвали кусок кожи, если бы не жир, пострадали бы мышцы и связки, а так ничего, жить можно, но больно конечно же. Лена здесь, под присмотром, а что же с детьми? Что там, на поверхности? Яна… Воображение нарисовало панику в вагоне, застрявшем в тоннеле. Яна, разумеется, попытается организовать людей. Вот они выбрались на рельсы, а навстречу — голые полулюди. И спрятаться негде, разве что в вагоне. И помощи ждать неоткуда. Гарик сжал кулаки. Да и тут не на кого надеяться. Оружие только у полицейских, и дубину сделать не из чего, а твари сильны, гораздо сильнее людей. Хорошо, если у них есть разум и они поймут, что лучше не нападать. Или хотя бы инстинкты сработают, и дикари испугаются грохота выстрелов. Люди не двигались, молчали и даже дышали в такт. |
