П. В. Сытин, крупнейший москвовед первой половины XX века, в своей брошюре «Сухарева башня», написанной и изданной в 1926 году, повторил общепризнанную версию. В более позднем своем труде «История планировки и застройки Москвы» (1950), книге специальной и малотиражной, а потому практически неизвестной широкому читателю, он после более внимательного изучения памятных досок и исторических документов пришел к иному мнению. «Несомненно, эти доски и надписи на них, — пишет Сытин, — должны были сохранить для потомков время и место строения каменных палат, с воротами и башнею, а также имена лиц, начальствовавших тогда над 2-м Стрелецким полком, здесь расположенным и несшим на башне сторожевую службу. Полк, по имени полковника, назывался также Сухаревым полком, а местность его стоянки — Сухарево… Естественно, что и Сретенские ворота Земляного города, построенные Петром в виде каменной башни, стали называть Сухаревой башней…

Но, во-первых, из приведенной выше надписи на воротах башни отнюдь нельзя вывести, что башня построена в честь Сухарева или в память об его подвиге; во-вторых, в изданном Петром I указе о наградах за Троицкий поход Л. П. Сухарев получил весьма скромную награду, сравнительно с другими, чего не могло бы быть, если бы Петр так высоко ставил его заслугу, что увековечил ее… грандиозным даже по тому времени памятником».

При финансовом участии какого-либо лица, а тем более государя, в памятной надписи на постройке обязательно указывалось: «пожаловал», «даровал», «иждивением такого-то». Такого указания в тексте памятной доски на Сухаревой башне нет, зато текст совершенно определенно свидетельствует о том, что строительство шло на средства Стрелецкого приказа и что царь не демонстрировал никакого особо теплого отношения к полковнику Лаврентию Панкратьеву сыну Сухареву.

Таким образом, П. В. Сытин пришел к выводу, что утверждение, будто Сухарева башня была построена Петром I в честь полковника Сухарева и в память его услуги царскому дому, не имеет документального подтверждения и является легендой.

Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что ни в одной народной легенде даже не упоминается, что Сухарева башня была построена Петром I в благодарность и награду верному стрелецкому полковнику Сухареву. Значит, эта легенда имеет литературное происхождение.

В то же время в Петербурге бытует предание, по которому оказывается, что Петр Великий вовсе не был озабочен сохранением «в веках» памяти о верном полковнике.

Эту легенду приводит современный знаток Петербурга Н. Синдаловский в своей работе, посвященной петербургскому фольклору. «В 1703 году, — пишет он, — Петр I распорядился снять единственные в то время в России куранты с Сухаревой башни в Москве и установить их на шпиле Троицкого собора в Петербурге. Это было глубоко символично. Время в стране считывалось уже не по-московски».

В этом предании обозначены две темы: первая — о безграничной отсталости и темноте допетровской России, имеющей на все государство одни-единственные часы-куранты; вторая — о явном предпочтении Петербурга Москве, проявляемом царем. Но кроме того, лишение Сухаревой башни — памятника Сухареву — престижнейшего, уникального (что подчеркивается в легенде) ее украшения — часов — является если не поруганием, то явным пренебрежением к памятнику и к тому, в честь кого он сооружен.

Легенда эта весьма тешит тщеславие петербуржцев, и порождена она исключительно им же. Обе ее темы не имеют исторической фактической основы.

В России XVII века часы-куранты имелись отнюдь не в единственном экземпляре. В Москве же первые куранты — «самозвоны» — были установлены в Кремле на дворе великого князя Василия уже в 1404 году.