17 лет спустя в очерке 1834 года «Панорама Москвы» М. Ю. Лермонтов связывает Сухареву башню исключительно с именем Петра: «имя Петра начертано на ее мшистом челе!».

Значит, в период после карамзинской «Записки» и до «Панорамы Москвы» Лермонтова произошло событие, которое соединило имя Петра I с мифологией Сухаревой башни.

И этим событием стала ночная присяга Московской адмиралтейской команды Сухаревой башни 16 декабря 1825 года на верность Николаю I.

Об этой присяге много говорили в Москве. И сами члены команды, и митрополит Филарет, посчитавший даже необходимым написать о ней, и генерал-губернатор, и чиновники — все рассказывали и пересказывали любопытствующим подробности произошедшего, выражали свои чувства, высказывали оценки и соображения. Одним словом, об этом событии знала и толковала вся Москва.

Традиция сравнений, параллелей и уподоблений вообще характерна для мышления человека, на каком бы образовательном уровне он ни находился: от академика до малограмотного обывателя. Это — один из основных законов познания: измерение и оценка неизвестного известной мерой.

Надо иметь не так уж много фантазии для того, чтобы увидеть нечто общее в обстоятельствах восшествия на престол Петра I и Николая I. Там — стрелецкий бунт, подавленный твердой рукой, здесь — восстание декабристов, усмиренное артиллерией. Это главное, а далее проясняются сходные детали. Например, такая: унтер-офицер Шервуд, написавший донос на декабристов, «в ознаменование его отличного подвига» получил по царскому указу награду — право прибавить к фамилии слово «верный» и впредь именоваться Шервуд-Верный. Здесь — верный Шервуд, там — верный Сухарев.

Таким образом, обстоятельства восшествия на престол Николая I дали дополнительную возможность для уподобления его великому предку — Петру I. Такого уподобления, надобно сказать, в России после Петра традиционно в поздравительных речах и одах удостаивался при восшествии на престол каждый самодержец (или самодержица).

Широкому распространению в обществе сравнения Николая I с Петром I способствовал А. С. Пушкин. 8 сентября 1826 года он был по приказу Николая I из ссылки, из Михайловского, доставлен к нему на аудиенцию в Москву. Аудиенция проходила в кабинете Чудова дворца в Кремле.

Можно с уверенностью сказать, что разговор царя с поэтом был серьезен и глубок, он касался отношения Пушкина к декабристам, политическому положению в России, планов Николая I на будущее.

«Я нынче долго говорил с умнейшим человеком в России», — сказал Николай I после разговора с Пушкиным. А Пушкин получил веские основания для оценки перспектив наступившего царствования. Свое мнение он высказал в написанном в декабре 1826 года стихотворении «Стансы», посвященном Николаю.

Таким образом, в результате московских слухов, рассуждений, сравнений родились исторические параллели, одна из которых и оформилась в четкую легенду, связанную с Сухаревой башней.

В. А. Тропинин. Портрет А. С. Пушкина. Акварель. 1827 год

Историк И. М. Снегирев, не имея документальных материалов, осторожно пишет, что «башня прослыла Сухаревою в память этого полка, верного престолу государеву», но не говорит о постройке башни Петром I.

Историк, как и полагается историку, корректен в обращении с фактами, но когда вступает в свои права художественное мышление, оно делает решительный шаг к созданию мифа. В 1827–1831 годах в Москве вышел путеводитель в 4 частях «Москва, или Исторический путеводитель по знаменитой столице государства Российского», составленный писателем И.