В середине обхода я прошел мимо Одри, которая записывала свои мысли прямо в воздухе пальцем вместо ручки.

Я остановился и повел бровью.

— Вижу, позволяешь себе вольности.

Одри пожала плечами. Длинные темные волосы, симпатичное личико и, как она сама себя описывала, «волнующие формы». Для графолога ее почерк был ужасен.

— На стене не осталось места, — пояснила она.

— Кто бы сомневался, — ответил я, посмотрев на плавающий в воздухе текст.

Секунду спустя посреди зала появилась стеклянная панель. Стало похоже, что все это время Одри писала на стекле. Я чувствовал, как меня настигает головная боль.

— Так совсем не интересно, — сказала она, сложив руки на груди.

— Так полагается, Одри, — ответил я. — Есть правила.

— Правила, которые ты сам выдумываешь.

— Правила, по которым мы живем, — поправил я. — Ради нашего же блага.

Взглянув на ее записи, я нахмурился.

— Биохимические уравнения? С каких пор тебя интересуют подобные темы?

Она пожала плечами.

— Я подумала, почему бы не заняться этим, раз уж у меня так много свободного времени. Ты  же отказался вообразить мне питомца.

Я коснулся пальцами стеклянной панели, разбирая каракули Одри. Она пыталась определить, каким образом Панос создал вирус. В ее схемах виднелись большие пробелы, словно кто-то стер часть записей. Оставшееся вряд ли выходило за рамки курса школьной химии.

— Ничего не выйдет, Одри, — сказал я. — Больше нам эти знания не доступны.

— Разве они не где-то в твоей голове?

— Нет. Их больше нет.

— Но…

— Их больше нет, — повторил я жестко.

— Все у тебя наперекосяк.

— Я самый нормальный в этом зале.

— С формальной точки зрения, — произнесла она, — ты еще и самый ненормальный.

Я проигнорировал последнюю реплику и присел на корточки перед стеклом, чтобы изучить ее заметки на другие темы.

— Ищешь закономерности в том, что Панос писал в сети?

— Подумала, что в сообщениях на форумах могут быть скрытые послания, — объяснила Одри.

Я кивнул. Во время изучения графологии, когда, соответственно, и появилась Одри, я провел небольшое побочное исследование на тему криптографии. Эти две дисциплины имеют много общего, и в некоторых из прочитанных мною книг были описаны методы дешифровки сообщений на основе умышленных изменений почерка, например, автор послания мог по-другому расставить точки и галочки над «ё» и «й», чтобы передать скрытую информацию.

Таким образом, Одри немного разбиралась в криптографии. Лучше, чем любой из нас.

— Это может пригодиться, — сказал я, постучав по стеклу.

— Пригодилось бы еще больше, если бы я, вернее, ты как следует разобрался в теме, — заметила она. — У тебя случайно не появится время прочитать пару книг по криптографии?

— Хочешь чаще участвовать в работе? — спросил я, вставая.

— Шутишь? В тебя там стреляют.

— Очень редко.

— Вовсе не редко. Я не настолько спокойно отношусь к факту своей нереальности, чтобы наблюдать, как тебя убьют. Ты в буквальном смысле весь мир для меня, Стив-О.

Одри помолчала.

— Хотя, если честно, мне всегда было любопытно, что случится, если ты примешь ЛСД…

— Посмотрю, что можно сделать насчет криптографии, — сказал я. — Продолжай анализ сообщений на форумах. И заканчивай с химической чепухой.

Она вздохнула, но начала стирать рукавом уравнения. Я отошел, вытащил мобильник и стал искать книги по криптографии. Если я углублюсь в изучение предмета, не появится ли очередной аспект? Или Одри действительно усвоит новые знания, как она предполагала? Я склонялся к первому, но Одри — моя самая самосознательная галлюцинация, и поэтому ей часто сходили с рук самые неожиданные вещи.