Офицер‑наемник, да еще столь подозрительный, как римлянин, – и вдруг возлюбленный принцессы? Туризин не мог позволить себе закрыть на такое глаза. Где‑нибудь в другом месте подобное еще могло бы остаться без последствий. Но только не в Видессе. Интриги и заговоры были здесь – f(.– +l‑.) страстью наравне с теологией. Марк вспомнил гарсавранского палача с раскаленными прутьями в руке… Может быть, еще придется умолять Туризина о смерти. Но эта мысль мелькнула и исчезла, смытая волной счастья. Он засмеялся и пощекотал плечо Алипии.

– Что это, мой изумительный, мой желанный? – спросила она в легком замешательстве от непривычной для нее нежности.

– Вспомнил, как ровно год назад, в это же самое время, ругал на все корки Виридовикса за то, что тот загулял с Комиттой Рангаве. И вот я сам, похоже, погрузился в то же безумство.

– Виридовикс?.. Ах да, тот великан с медными волосами… Он находился на службе у римлян… Кажется, он называл себя «кельт», да?

Уже в который раз Марк поразился ее памяти и вниманию к деталям. Несомненно, эти качества отточила работа над историческим сочинением. Любопытно, что сказал бы Виридовикс по поводу того, что он «находится на службе у римлян». Что‑нибудь запоминающееся, никаких сомнений.

Алипия внезапно засмеялась – она уловила связь между двумя событиями.

– Так вот почему он исчез из Видесса и так неожиданно отправился в степи с Гуделином и этим аршаумом… Как его зовут? Кажется, Ариг. – Она все‑таки вспомнила имя.

– Да. Виридовикс сцепился с Комиттой, и та побежала к Туризину с воплями, что ее, бедную, изнасиловали. Виридовикс решил не дожидаться, чтобы узнать, поверил ли ей Туризин.

Алипия презрительно раздула ноздри.

– Комитта начнет склочничать с самим Фосом, когда тот востребует ее душу. Едва ли твой друг был первым, кто задрал ей юбку. И уж точно не последним. Я думаю, мой дядя был только рад, когда она стала слишком неосторожной со своими любовниками и дала ему повод избавиться от нее. – Принцесса тихонько засмеялась. – Без этого у него не хватило бы духу вышвырнуть ее из дворца.

Скавр видел Комитту в гневе и вполне мог поверить последним словам Алипии.

– Кстати, что случилось после того, как из ее постели вытащили халогая? – спросил Марк, вспомнив сценку, виденную им сегодня в Амфитеатре.

– Туризин отправил ее в монастырь за пределы города. Он сопроводил свою «посылку» кругленькой суммой для настоятельницы, чтобы та приняла Комитту. Скандальная репутация скакала впереди бедной шлюхи слишком быстро. Халогай – его звали Вальджос Намазанный Маслом – спешно отплыл на родину. Считалось, что он удаляется в немилости, опозоренный с головы до ног. Однако он увез с собой позолоченный боевой топор и осыпанные драгоценностями ножны с очень дорогим мечом. Всего этого у него не было, когда он прибыл в Видесс.

Грубоватое и скорое правосудие. Очень похоже на Туризина. Марк с мрачной уверенностью подумал о том, что сам он так легко не отделается, когда их с Алипией обнаружат. Алипия не была любовницей, осточертевшей своему царственному возлюбленному; пока у Туризина не родился наследник, только Алипия могла продолжить род Гавров.

Принцесса думала о том же.

– Мы должны сделать все, чтобы нас не раскрыли, – сказала она.

Поднявшись с постели, она направилась к своему платью, которое лежало на полу. Грудь Алипии поднялась и затвердела от холода. Тепло жаровни так и не смогло победить ледяного сквозняка, тянувшего из всех щелей. Скавр любовался красотой Алипии, ее быстрыми, уверенными движениями. Когда она оделась, Марк отбросил одеяло и стал одеваться сам.

– Подожди, – остановила его Алипия. – Будет лучше, если я уйду одна.