* * *

А 1 июня в камеру к судебному следователю Павлову вихрем, без доклада, ворвался один из путилинских «резервистов» – агент Жильцов. Оказалось, что в аптеке Фридлендера, что у Каменного моста, с уверенностью вспомнили, что поздним вечером 25 мая подавали медицинскую помощь… саперному офицеру, по приметам схожему с фон Ландсбергом!

Из рапорта сыскного агента следовало, что к Грингоффу (так звали младшего провизора аптеки, дежурившего в ту ночь) обратился офицер, правая рука которого была обернута окровавленным платком. Размотав его, Грингофф увидел глубокую резаную рану у основания двух пальцев – мизинца и безымянного. Судя по артериальному кровотечению, рана была глубокой и требовала хирургического вмешательства. О чем Грингофф, оказывая первую помощь, и заявил офицеру. Он наколол льда, завернул его в салфетку и дал офицеру жгут – предупредив, что долго им пользоваться нельзя. Грингофф также сообщил офицеру адрес ближайшего частного доктора и даже разбудил мальчишку рассыльного, чтобы тот проводил офицера – но офицер отказался. И, поблагодарив, уехал. Рану свою он объяснил собственной неосторожностью: вставлял де саблю в ножны и порезался. Лично он, Грингофф, считает подобное объяснение неубедительным: саблей, скорее, можно было порезать левую руку, придерживающую ножны.

С этим судебный следователь Павлов и отправился в казармы Саперного батальона. Там он прежде всего разыскал военного доктора, который подтвердил, что в ночь с 25 на 26 мая подавал помощь делопроизводителю батальона прапорщику фон Ландсбергу.

На штатского следователя доктор Мартов смотрел с плохо скрытым пренебрежением, и когда Павлов поинтересовался: не вызывали ли у военного медика, человека, понимающего толк в ранах, сомнения по поводу объяснений Ландсберга, только фыркнул. На службе, милостивый государь, все бывает, мол!

Дома следователя поджидала телеграфная депеша от самого Путилина: он срочно приглашал того к себе на Казанскую, в присутствие.

Про ранение знакомца Власова, сапера Ландсберга начальнику сыска доложить уже успели. Очень заинтересовался Путилин и бумагами, которые следователь нашел в изъятом архиве покойного Власова. Иван Дмитриевич велел подать всем чаю с бубликами и быстро просмотрел эти бумаги.

Из записей Власова следовало, что Карл фон Ландсберг сделал у него более полугода назад заем на сумму 5 тысяч рублей – в виде ценных бумаг. А в начале нынешнего года – новый заем в 4 тысячи, уже наличными – для чего Власов продал два своих заемных билета по 2 тысячи рублей. По поводу обеспечения заемных сумм стояла пометка Власова: «прост. расписка». Срок возвращения обоих займов был определен по первому требованию.

Кроме того, был найден черновик поздравительного письма. Судя по тексту – письмо приготовлялось Власовым ко дню бракосочетания Карла фон Ландсберга. В этом письме отставной надворный советник с торжественностью сообщал, что в качестве подарка новобрачному преподносит ему погашенный вексель на сумму девять тысяч рублей. Даты в черновике письма не было.

Нашел Павлов и завещание Власова, в котором тот единственным своим наследником и душеприказчиком называл опять таки Карла фон Ландсберга. Ему же было вверено оказание посильной финансовой помощи семейству брата Власова – не менее ста рублей в год.