— Нечего тут раздумывать, и так все ясно. Я уже договорился, после рождественских каникул Пат пойдет в ту школу. Единственное, что вам следует сделать в связи с этими переменами, это подобрать ей надлежащую школьную форму.

— Слушайте! Почему вы так уверены в том, что имеете право столь безапелляционно распоряжаться нашей жизнью? Когда я обратилась к вам за помощью, то вовсе не предвидела, что вы будете вмешиваться во все наши дела.

— Да уж, вы вряд ли предвидели это. Наверное, ожидали, что я выдам вам вполне приличные отступные и на этом завершу выполнение своего отцовского долга. Увы, дорогая леди, вы совершенно ошибочно определили возможное развитие событий. Мы не станем с вами обсуждать величину суммы и перспективы жизни некоего абстрактного ребенка. Мы будем говорить о моем ребенке. Более того, я намерен действовать так, чтобы в момент, когда придет время открыть ей правду, она была полностью морально подготовлена к этому и уже не могла без меня обходиться. Вам это ясно? Или мне еще раз повторить только что сказанное?

Поскольку Лиз молчала, Ричард поднялся и ушел.

Да, Ричард Гленн выигрывал у нее по всем статьям, и это очень тревожило Лиз. Не важно, что он предложил отличный вариант преодоления ситуации, в которую они с Пат попали, не важно, что он имеет все права на свою дочь. Важно другое — он ломает их привычную жизнь, а что из этого выйдет, пока совершенно не ясно. Был и еще один фактор, в существовании которого она не хотела признаться даже себе. В присутствии Ричарда Лиз теряла способность управлять собой и действовать самостоятельно.

Раздражение Лиз нарастало. Сегодня Ричард собирается свозить ее в свой загородный дом. Ей предстояло убедиться в том, что это не какая-нибудь лачуга и не гнездо разврата. Какая странная роль отведена мне во всем этом, думала Лиз. Она просто ненавидела себя за то, что сама полезла в такую западню. И тут же говорила себе: но у меня ведь не было другого выхода, потому что благополучие маленькой сиротки-племянницы превыше всего.

Сейчас, ожидая прибытия Гленна, Лиз сидела, уставившись в пол, и думала свою горькую думу. Она встрепенулась, услышав шум подъехавшего автомобиля. Потом хлопнула дверь, шаги раздались уже в коридоре. Она не дала ему времени на извинения и, выскочив наружу, сказала:

— Вы опоздали и заставили меня ждать.

Судя по одежде, Ричард сегодня на работу не собирался. На нем был светлый пуловер, зеленоватые вельветовые брюки и незастегнутая непромокаемая куртка. Лиз отметила, что впервые видит Гленна небритым. Как ни странно, это ему шло, придавая полупиратский, полубогемный вид.

— Всего на восемь минут, — парировал он упрек девушки.

Она не стала продолжать эту тему. Повернувшись к мужчине спиной, Лиз накинула на плечи плащ и торопливым жестом подхватила сумку, стоявшую на столике в холле.

— Вы уже попытались что-нибудь объяснить Пат… о нашей ситуации? — поинтересовался Ричард, как только они очутились в машине.

— Нет. — Девушка ответила довольно резко в надежде, что он больше не станет расспрашивать ее. — Малышка, как и все в школе, погружена в проблемы празднования Рождества. У них идут репетиции праздничного спектакля, в чем она принимает активное участие. Пожалуй, сейчас не лучший момент заставить ее задуматься над серьезными проблемами.

Естественно, Пат очень хотела, чтобы Ричард пришел на спектакль. Он вообще произвел на девочку большое впечатление, и Лиз отдавала себе отчет, что дело не только и не столько в подарках, сколько в нем самом, в его неотразимом обаянии, которое действовало на лиц противоположного пола вне зависимости от возраста этих лиц. К тому же в случае с Пат был и дополнительный фактор влияния. У других детей в наличии были мамы и папы, а у нее — только тетушка Лиз.

— Ну и когда наступит, по вашему мнению, этот «подходящий момент»?

Хотя Ричард задал вопрос ровным голосом, Лиз легко могла вообразить, как у него все внутри кипит.