Чик с размаху стукнул Бастера кулаком по спине, а Пинк хлопнул меня ладонью по коленке и сказал: «Ну еще бы!»

– И если ты согласен выполнять указания, которые я буду давать тебе в качестве твоего менеджера, и тренироваться по моей методике, я думаю, ты сможешь стать настоящим боксером.

И Тони с важным видом откинулся на спинку стула.

Пинк заказал всем еще по одному «Шону О» и заплатил за коктейль монетами из кучи, которую Бастер высыпал посреди стола.

Теперь Тони стал серьезен. Не обращая больше внимания на нас, он обращался к Бастеру:

– Малыш, я же понимаю, что как у профессионального боксера перспектив у меня никаких. Все, что я могу, – это срубить забавы ради несколько долларов. Потому что у меня нет силы, а у тебя она есть. У тебя холодная голова, что тоже немаловажно и чего у меня тоже нет. Но чего я до сих пор не знаю, так это того, хочешь ли ты сам стать настоящим боксером и будешь ли ты тренироваться.

Бастер молча смотрел на собственные ладони. Братья Макнайт забыли о нас, а мы притворялись, будто шепчемся между собой и не слушаем их, хотя на самом деле не пропустили ни слова.

– Что ж, а почему, собственно, нет? – ответил Бастер. – Чего я вообще могу ждать от жизни в этом убогом городишке? Как все, зарыться в землю на всю оставшуюся жизнь? А ты правда думаешь, что я смогу стать боксером? Кроме шуток?

– Да, я так думаю, но тебе придется много работать над собой. Каждый день. Как – я тебе объясню. И покажу кое-какие приемы, хотя, надо сказать, я сам не слишком серьезно этим занимался. Но если ты не намерен посвятить этому всю свою жизнь, скажи «нет» сейчас, чтобы я не тратил время зря. А если согласишься, я сделаю из тебя чемпиона.

– Он согласен, – ответила Мэй-Анна за Бастера, кладя свою маленькую белую ручку на его огромный кулак.

Вот так внезапно дела приобрели серьезный оборот. Всего несколько часов тому назад мы приехали в Сады на показательный бой Кида Макнайта, а теперь присутствовали при том, как Бастер принимает решение стать чемпионом мира. Мы все были растеряны и не знали, что сказать. Между тем официантка принесла нам нашу еду, и мы заказали еще пару бутылок вина вдобавок к выпитым коктейлям «Шон О». В наше время вино пьют одни педерасты, но тогда, во времена сухого закона, медервилльское вино было крепче виски, так что к концу вечера мы были изрядно навеселе. Для нас с Виппи Берд и Мэй-Анны это была первая вечеринка с таким количеством спиртного, хотя нам было всего по шестнадцать и мы еще не кончили школы. Сейчас я понимаю, что мы были слишком молоды для того, чтобы так пить, даже если бы спиртное не было под запретом, но кто тогда об этом думал? Сухой закон запрещал употребление спиртного всем, независимо от возраста и пола.

И вот, пока мы так сидели вокруг братьев Макнайт, проникшись серьезностью происходящего, Пинк Варско, представьте себе, попытался снова поцеловать меня. Но я вовсе этого не хотела и поэтому сказала:

– Пинк, я думаю, тебе сейчас следует произнести тост.

Пинк поднял стакан и воскликнул:

– За «несвятую Троицу»! – имея в виду нас с Виппи Берд и Мэй-Анну.

– Ах ты, бестолочь! – сказала я ему. – Не за нас, за Бастера!

– За нового Кида Макнайта! – поправился Пинк. – Пьем до дна!

– Кид Макнайт – это Тони, – покачал головой Бастер.

– Бери это имя себе, – предложил Тони. – Джек Демпси взял имя своего брата, а ты возьми мое.

Бастер ответил, что нет, Кид Макнайт – это Тони, и, если Тони решил уйти из бокса, пусть его имя уходит вместе с ним, а ему, Бастеру, нужно свое имя.

Запивая вином спагетти, мы снова серьезно задумались, на этот раз о псевдониме для нашего будущего чемпиона.