Иногда мы всей компанией садились в машину Тони и отправлялись в Сады полюбоваться этим зрелищем. «Если у тебя ничего не выйдет с боксом, будешь зарабатывать на скачках», – сказала ему как-то Виппи Берд. «А Мэй-Анна будет жокеем», – добавил Пинк, но так тихо, что Бастер не услышал. Зато услышала Виппи Берд и ткнула Пинка кулаком под ребра. «Или будешь вместо мула таскать вагонетки на шахте», – хихикнула я и попала не в бровь, а в глаз. Вскоре затем издох один из мулов, таскавших вагонетки на шахте, где работал Бастер, и он действительно занял его место, и шахтеры прозвали его Мул Макнайт, но это прозвище к нему не пристало, наверное, потому, что сам Бастер настаивал, чтобы его называли Бастер Миднайт. И мы его в этом поддерживали. По-моему, это чрезвычайно выразительный псевдоним, даже лучше, чем Марион Стрит. Так что нам с Виппи Берд посчастливилось приложить руку к появлению двух известных всей Америке имен.

Тони заставлял Бастера делать вещи и не слишком приятные. Например, постоянно жевать сосновую смолу, которую он сам специально собирал для этого с деревьев. Мы с Виппи Берд однажды попробовали ее на вкус, и это оказалось просто ужасно, хуже, чем безалкогольное пиво, да к тому же смола была жесткой, словно подметка. Тони утверждал, что такое упражнение укрепляет челюсти. Еще Тони требовал, чтобы Бастер перед каждой схваткой жевал чеснок, но вот этого Бастер не делал никогда. Нет, он не считал, что обдавать противника чесночным перегаром – против правил, а просто опасался, что Мэй-Анна перестанет награждать его поцелуем всякий раз, как он одержит победу.

Тони требовал, чтобы Бастер брал на консервном заводе Хатчинсона рассол из пустых бочек и вымачивал в нем руки. Бастер должен был даже втирать рассол в кожу лица, чтобы сделать ее твердой, как медная руда, а руки «жесткими, как скальная порода», – именно так выразился позднее один спортивный репортер.

Но это было только начало. Дальше Тони устроил Бастеру работу в гимнастическом зале нашего квартала. Вообще Тони был мастером разного рода сделок и комбинаций – эти навыки он приобрел, занимаясь контрабандой. Бастер мог бесплатно заниматься в спортивном зале за то, что был бесплатным спарринг-партнером для других тренирующихся там боксеров. Это было вдвойне хорошо, потому что Бастер получал возможность учиться и у других, а не только у своего брата. Ведь Тони не знал о боксе абсолютно всего, да и сам в этом признавался.

Сейчас все это кажется странным. Сам Тони был, мягко говоря, посредственным боксером, не имевшим достаточной подготовки, но, поди ж ты, стал для Бастера лучшим тренером во всем Бьютте. И обращался он с Бастером более сурово, чем мог себе позволить кто бы то ни было другой. «Говоришь, это уж слишком? – спросил однажды Тони в ответ на жалобы Бастера. – Попробуй-ка разок выйти на ринг против того, кто знает толк в нашем деле, и ты поймешь, что такое суровое обращение, мистер Бастер Кид Миднайт». Тони никак не мог привыкнуть к псевдониму Бастера. Мне кажется, он все еще надеялся, что Бастер возьмет себе его имя и впоследствии прославит его.

Потренировавшись так два-три месяца, Бастер начал просить Тони организовать для него матч, но Тони вовсе не собирался этого делать.

«Тот, с кем ты дрался тогда, был страшен только с виду, а на деле – куча дерьма, – сказал Тони Бастеру. – И твой удар тоже был почти случайной удачей, которая в следующий раз может тебе и не улыбнуться. Что, если удача улыбнется твоему противнику? И если твой противник в первом же бою прикончит тебя или, что еще хуже, разрушит твою карьеру? Как ты думаешь, если ты столкнешься с настоящим бойцом, сколько убийственных ударов тебе придется выдержать?»

Тони, как он объяснил Пинку, боялся, что если Бастера побьют в первых боях, то случится самое страшное, что может случиться с начинающим, – он сломается и потеряет уверенность в себе.