— Он улыбнулся ей в ответ. — Одним подражать проще, другим — сложнее. Изображать высокий голос труднее, а женский — почти невозможно.
— Но Герду ты сегодня вечером изобразил очень похоже, — заметила Дженни.
— Да, но я же хотел, чтобы это вышло смешно, — сказал Хью. — Сомневаюсь, чтобы кто-то мог принять меня за Герду. Гораздо проще подражать ее мимике, чем голосу.
Дженни задумалась над его словами.
— Ну да, только если этот кто-то знал, что ты ее передразниваешь, — сказала она. — Но вот если человек просто услышал бы ее голос, идущий из темноты…
— Но довольно говорить о Герде, — остановил ее Хью. — Подумай вот о чем… Я только что говорил, чуть растягивая слова… Вот та самая напевность, которую ты упоминала… Тебе не кажется, что она различима на слух всего лишь немногим больше, чем акцент жителей приграничья? А ведь с английским акцентом разговаривает этот Кадди!
— Господи, неужели он англичанин? Кэт не говорила мне об этом!
— Да, я в этом уверен, — сказал Хью. — Ты только вспомни: менестрели путешествуют по всему свету, многие из них пришли из других стран. И ты увидела этот странный сон в Лохмабене… Подумай, не могли наш Кадди разговаривать с другим англичанином?
— Не знаю… — неуверенно проговорила Дженни. — Теперь мне уже нелегко вспомнить, как точно звучал его голос, но не думаю, что мой сон имел какое-то отношение к пропавшим драгоценностям.
Хью вздохнул, и у Дженни появилось ощущение, будто она разочаровала его.
— Мне бы очень хотелось более четко вспомнить свой сон, — извиняющимся тоном произнесла она. — Или хотя бы понять, почему он так взволновал меня.
Рука Хью крепко сжала ей плечо.
— Нет, Дженни, не извиняйся, — сказал Хью. — Лучше быть честным и не обвинить никого, чем обвинить невиновного.
Дженни еще не поняла, что сдерживает дыхание; не осознавала она и того, как ей хочется, чтобы Хью понял ее чувства: Когда он обнял ее за плечи, она невольно прижалась к нему. И тут же испытала укол вины за то, что ей так хорошо с человеком, рядом с которым она находиться не должна.
Она отступила назад, его рука крепче обняла ее, и Дженни вновь испытала облегчение.
— Нам следует вернуться, — сказал Хью отпуская ее и чуть подталкивая вперед.
Они уже приближались к лагерю, как вдруг Хью неожиданно остановил Дженни, схватив за руку.
— Кто здесь? — тихо спросил он.
— Всего лишь я, сэр, — раздался голос Брайана, который вышел на тропу из кустарника. — Люди шерифа обыскивают лагерь. Я подумал, что вам стоит это знать.
Предупредив их, Брайан тихо исчез в кустах, а они из леса стали наблюдать за людьми шерифа. Но даже если те что-то и нашли ни Дженни, ни Хью понять этого не смогли.
— Думаешь, они ищут пропавшие драгоценности? — спросила Дженни.
— Если это так, значит, украшения пропали и из других домов, — сказал Хью. — Дело в том, что твой дядя обещал пока не сообщать о краже в Аннан-Хаусе.
Когда люди шерифа ушли, Дженни сказала:
— Думаю, Пег уже начала обо мне беспокоиться.
— Нет, все в порядке, — отозвался Хью. — Ничуть не сомневаюсь, что Лукас успокоил ее.
Хью оказался прав, однако Пег была в ярости. Как только они с Дженни устроились на ночлег, Пег тихо проговорила:
— Хорошенько дело! Эти шерифовы прихвостни шарили по нашим вещам! Говорили, что ищут какие-то драгоценности, которые, признались они, исчезли, когда артисты еще не прибыли даже в Аннан-Хаус. |